В ожидании прошлого

Филлида потянулась за фужером, и Эрик не без интереса заглянул в разрез ее платья, отметив плавные линии маленьких белых грудей.

Зрелище заметно повысило его настроение и вдохнуло оптимизм.

— Придет день, и мы получим сообщение двадцать пятого кадра: «Земляне, сдавайтесь!» — воспрянув, но в то же время с осторожностью сказал Эрик.

— Ага, — кивнула Филлида, подхватывая. — «Ваше положение безнадежно. Мы проникли на радиостанцию WMAL в Вашингтоне, которой недолго осталось жить», — Филлида хмуро отпила из высокого запотевшего бокала и закончила: — «И пить вы будете не кока-колу, а...

— Ну... вообще-то я не совсем это имел в виду.

Она сидела чертовски близко. Эрик чувствовал себя как на гвоздях. Чтобы отвлечься, он спросил:

— Так кто же гость? С кем предстоит встретиться на Марсе?

Серые глаза Филлиды казались огромными и загадочными, они уверенно правили внутренней вселенной. В них читалось спокойствие, вызванное абсолютным и незыблемым знанием всего, что заслуживало внимания — и что его не заслуживало.

— Поживем увидим.

По губам ее змеей проскользнула усмешка.

— Ничем хорошим это не кончится.

— Почему?

— Потому что в любом случае, победим мы в этой войне или нет, военные контракты закончатся, и вся индустрия старика Вергилия вылетит в трубу. И мы вновь вернемся в эпоху мышиного дерьма. Уже вижу, что это будет за денек!. Старина Вергилий, как масленый блин, лоснится от предвкушения. У него есть приют на старости лет, а нам придется разгребать дерьмо, которым пропахло все: фабрика, одежда, машина...

— Так вы не хотите мира? Потому что война дает вам возможность заниматься чем-то большим, чем космическое гуано?

Вместо ответа она усмехнулась.

— А вам не кажется, что мы слишком беспечно рассуждаем здесь о том, о чем разговаривать не следовало бы? Не думаете, что агенты Френекси могут дотянуться и до Марса? Может, у них есть свои люди даже среди роботов в Вашинге-35?

— Знаю. Так вы полагаете, Вергилий устраивает встречу на Марсе из конспиративных соображений?

— Конспирация, — снова усмехнулась Филлида. — Ее не устроишь и на расстоянии миллиона световых лет: Звездная Лилия всюду.

— Плохо дело, — пробормотал Эрик, погружаясь в мрачные размышления. — Что же это за тип, с кем нам предстоит встретиться? — вернулся доктор к теме, которая не давала ему покоя. — Может, на встрече будет обсуждаться заключение сепаратного мира с ригами? Многие видят в нем единственную возможность выхода из войны.

— Предатель! — с притворным возмущением воскликнула Филлида. — Вы хотите оказаться рабом этих невыносимых насекомых, на которых смотреть страшно?

Немного поразмыслив, Эрик ответил:

— Я хочу...

— Вы сами не знаете, чего хотите, Арома, — перебила она. — Каждый мужчина, недовольный браком, теряет метабиологический контроль над желаниями. Он просто не знает, чего хотеть, и живет как высушенная изнутри оболочка, которая ждет, когда ее заполнит новое, свежее содержанием. Вы как сгнившая внутри ракушка, из которой еще не выветрился запах прежней, исчезнувшей жизни. И сколько бы вы ни пытались совершать правильные поступки, у вас ничего не получится. Потому что у вас нет серединки — этого маленького жалкого клочка плоти, который заставляет пульс биться. Вот и сейчас: смотрите, как вы пытаетесь выкрутиться.

— Да нет, напротив...

— Вы же все время отодвигаетесь. Вы что, боитесь даже прикоснуться к женскому телу?

Усилием воли переводя тему на другие рельсы, Эрик заметил:

— Вчера вечером по телевизору выступал какой-то специалист по эпохе Кватроченто с такой смешной бородой, профессор Вальд, вернувшийся из...

— Нет. Если вы еще о госте Вергилия, то это не он.

— Тогда, может, Мармедюк Хастингс?

— Это кто еще? Даосский лектор, который мало того что дурак, так еще и больной на голову? Шутите? Сами знаете, как Вергилий относится к маргиналам вроде... — сделав неприличный жест большим пальцем, Филлида усмехнулась, обнажив ряд белых, идеально отполированных, безукоризненных зубов. — Может быть, — предположила она, — там будет Ян Норс?

— А это кто такой?

Эрик слышал имя Яна Норса, но спрашивать о нем Филлиду было тактической ошибкой. И все же Эрик поинтересовался, тем самым показав собственную слабость. Вот так всякий раз члены семейства Аккерманов вели его на поводу.

Филлида вздохнула и стала объяснять, как младенцу:

— Ян — владелец фирмы, выпускающий очень дорогие искусственные органы, которые вы вставляете в разлагающихся миллионеров. Так что стыдно не знать того, кто обеспечивает вас хлебом насущным.

— Да знаю я, — бросил Эрик с досадой. — Просто не сразу вспомнил.

— Вы уверены? А может быть, это композитор, — откровенно издевалась она. — Который творил во время правления клана Кеннеди. Может быть, это виолончелист Пабло Касальс. Хотя нет, он должен быть постарше. Может быть, это Бетховен... Что-то такое Вергилий мне рассказывал: Людвиг ван какой-то. Людвиг Ван Безымянный.

— Господи, да перестаньте же, — раздраженно бросил Эрик. — Сколько можно...

— Ничего, потерпите. Как и все остальное, чем вы занимаетесь, — тянете и тянете век за веком жизнь одряхлевшему сумасброду.