В ожидании прошлого

— Меня не интересуют процессы, по которым разлагается это тело. Меня интересует, как я могу продолжать совещание с замороженным секретарем, находящимся к тому же под ножом у хирурга. Ради этой конференции я преодолел расстояние в сотни и тысячи световых лет.

Таким разгневанным министра не видел никто и никогда. Пришельцы невольно сжались и побледнели.

— У нас нет выбора, министр, — ответил Эрик. — Молинари умирает.

— Мне все ясно, — сказал Френик и, сжимая кулаки, вышел из зала заседаний.

— Фактически он уже мертв, — заметил Тигарден, продолжая слушать сердце фонендоскопом. — Наступила клиническая смерть.

Эрик застегнул на шее Молинари воротник и сделал укол. Холод через артерию мгновенно начал распространяться по телу секретаря, замораживая сердце.

Френик, нервничая, вернулся в зал и стал совещаться со своим медиком. Наконец он объявил во всеуслышание:

— Я бы хотел, чтобы доктор Горнел присутствовал при операции.

Вмешался вице-секретарь ООН:

— Это невозможно, уважаемый премьер-министр. Молинари издал указ, по которому оперировать его могут только доктора из числа его окружения. Это его личные доктора, которых он сам набирает в свой штат. И не только оперировать, но и осматривать. И вообще приближаться к его персоне посторонним запрещено. Таков закон Земли.

С этими словами он кивнул Тому Йохансону. Люди из «Сикрет Сервис» окружили место операции и тело Секретаря.

— Но почему?

— Потому что они знакомы с историей его болезни, — деревянным голосом отвечал Приндл.

— Непостижимо, — прошипел министр. — Если они же довели его до такого состояния...

Тем временем Эрик вполголоса спросил у Тигардена:

— Подобное не в первый раз происходит во время совещания с пришельцами?

— Пятый, — откликнулся Тигарден.

Эрик ткнул в бок Молинари устройство, напоминающее шприц-пистолет, и нажал спуск, производя глубокий выстрел анестетиком. Выпущенный из аппарата зонд стал пробираться к почечной артерии Секретаря.

В зале повисла тишина, слышалось лишь жужжание скальпеля. Казалось, все остальное, в том числе и министр Френик, пропало, утонуло в большом громоздком секретарском теле, заслонившем собой мир.

— Послушайте, Тигарден, — позвал коллегу Эрик, вытирая пот со лба. Он отступил от оперируемого и закурил сигарету. — Пожалуй, стоит проверить, не было ли гипертонического криза у кого-нибудь из сотрудников Белого Дома в последние несколько часов. И, возможно, такого же случая с блокировкой почечной артерии.

— Можете и не искать. У горничной с третьего этажа. Я только что оттуда. Наследственный порок, правда, обостренный непомерной дозой амфетаминов, которые она приняла за текущие сутки. Она как раз тоже начала терять зрение накануне операции. Сейчас все позади.

— Понятно, — сказал Эрик.

— Давайте обсудим позже, — предупредил Тигарден. — Или забудем об этом.

К врачам приближался министр пришельцев.

— Как скоро Молинари сможет продолжить участие в беседе?

Эрик с Тигарденом переглянулись.

— Трудно сказать, — наконец ответил Тигарден.

— Сколько для этого нужно времени по вашему земному календарю? Несколько часов? Дней? Или, может быть, недель? Я не могу задерживаться на вашей планете, на мне лежит ответственность за целую Империю. Последний раз десять дней потратили даром, ожидая, пока он придет в чувство. Я не могу ждать более трех суток.

За его спиной советники, военные и промышленные, складывали бумаги в папки и портфели.

— Есть надежда, что через пару суток он пойдет на поправку, — учитывая крепость организма, совладавшего с таким количеством болезней. Но говорить наверняка я бы не решился.

Обернувшись к Приндлу, министр Френик заявил:

— Мне видится в этом какое-то издевательство. Почему вице-секретарь не может работать за секретаря, который находится в коме? Зачем тогда существует должность? Она что, чисто номинальная?

Тот лишь пожал плечами в ответ:

— Не мне об этом судить. Спросите у Молинари, — он кивнул на бесчувственное тело. — Я всего лишь заместитель, мои функции регламентированы законом, подписанным главой мирового правительства.

Френик пошел на попятный:

— Секретарь Молинари является моим личным другом, которым я очень и очень дорожу. Я хочу быть в курсе его состояния здоровья.

— Вам будут регулярно высылаться бюллетени, — заверил премьер-министра вице-секретарь.

— И все же, почему Империя должна нести главный груз на себе в этой войне? — Френик пожал плечами. — Вы же наши союзники. Отчего земляне так равнодушны к нашей борьбе с ригами?

Ни Приндл, ни оба доктора не дали ему вразумительного ответа.

Тогда Френик обратился к членам делегации пришельцев на своем языке, и вскоре лильцы покинули зал.

— Пришельцы вновь стали ушельцами, — прокомментировал Тигарден.

— На время, — хмуро заметил Приндл. — Поверьте мне, на очень небольшое время.

«Секретарь ООН собственной болезнью и клинической смертью спас полтора миллиона землян, обреченных трудиться на военных фабриках иной звездной системы, — подумал Эрик. — Неведомо в каких условиях и с какими последствиями. Скорее всего, их потом тоже отправили бы на фронт, отдали на растерзание ригам. Или рассадили бы по зоопаркам».