В ожидании счастья

Мэгги подошла к окну и смотрела на застывшую долину и покатые холмы, не видя их. Она думала о будущем, которое их ждет, о том, как все обернется. В душе нарастала тревога. Над Бакаем нависла угроза войны – такой войны, какую этот когда-то мирный городок ковбоев еще не видел. Она боялась за своих дочерей, за Сойера, за Дотти Мей, и за Сэма, и за Грету – боялась за всех.

Глава 20

Зимой в Бакае настали тревожные, опасные времена. Казалось, воздух пропитался дурными предзнаменованиями, промерзшая земля простиралась под небом, постоянно закрытым тучами. С гор дули суровые северные ветры, сама природа как будто мстила обитателям погрязшей в раздорах прерии. Скот голодал и замерзал, люди боролись со стихией и друг с другом и с надеждой ждали весну.

В Тэнглвуде тоже было безрадостно. Джона отказался отвечать на письма родителей. Единственный, от кого они узнавали новости о нем, был Колин, который, надо отдать ему должное, писал каждый месяц, отчитываясь за мальчика.

Судя по всему, Джона стал любимцем сурового старика, дедушки Колина, и, как писал Колин, наслаждался насыщенной жизнью и развлечениями, которые ему предлагал Нью-Йорк-Сити. Колин отдал Джону в престижную частную школу.

Мальчик хорошо успевал в учебе и завел себе много друзей. Мэгги приходилось довольствоваться этими краткими отчетами, хотя она до боли в сердце хотела увидеть Джону.

Она знала, что Сойер, хотя и не признавался, был обижен на мальчика за то, что тот не хотел им писать.

– Весной, еще до объезда, я верну этого мальчишку! – поклялся он. – Помяни мое слово, что бы там ни говорил Вентворт, Джоне не терпится попасть домой!

Мэгги обуревали смешанные чувства по поводу возвращения сына на ранчо. Она всей душой хотела увидеть его, но очень боялась вспышек насилия, которые периодически возникали в прерии. Хотя в суровые зимние месяцы распри по поводу прав на территории и водопои поутихли, она волновалась, что весной они возобновятся. А ей не хотелось бы, чтобы Джона оказался вовлеченным хоть в одну из них. Она беспокоилась даже за Абигейл и Регину и предложила отправить их на лето к тете Луизе в Сент-Луис, пока волнения в Бакае не стихнут, но девочки и слышать об этом не хотели.

– О нет, только не это! Я остаюсь здесь, – заявила Регги, забежав в кухню, где Мэгги и Сойер пили кофе после ужина. Абигейл, вошедшая следом, повторила ее слова.

– Если мы уедем, то это будет выглядеть так, будто мы боимся, а мы не боимся. – Эбби прошла вперед, где ее осветил желтый свет керосиновой лампы. Заняв свое обычное место за столом рядом с Мэгги, она по очереди посмотрела на родителей. – Мы знаем, ты можешь справиться с любыми неприятностями, папа, и мы хотим быть здесь на случай, если потребуется наша помощь.

– Джиггер Ваттсон говорит, что беспорядки кончатся к маю. – Регги накручивала на палец локон своих длинных темных волос. – Он считает, что все владельцы ранчо будут так заняты собственным скотом, что у них просто не останется времени на то, чтобы резать изгороди…

– Он обманывает сам себя, – прервала ее Мэгги. – И вас тоже, девочки. По-моему, вам стоит навестить вашу тетю. Эбби, ты ведь всегда хотела побывать на востоке. Вы будете ходить на концерты, в театр и во всякие интересные места. Это замечательная возможность…

– Они не желают ехать! – взорвался Сойер, гневно глядя на жену. – Черт возьми, Мэгги, девочкам не грозит опасность. Почему их надо увозить из собственного дома из-за пары бродяг и любителей портить изгороди?

– Потому что, когда разгораются страсти, может случиться все что угодно. А я не хочу рисковать, Сойер! – воскликнула Мэгги, встревоженная его самоуверенностью. Но Регги и Абигейл твердо стояли на своем, отметая любые ее попытки убедить их поехать на восток, пока не прояснится ситуация.

Десятого апреля произошла трагедия, которая вызвала новую волну возмущения среди фермеров. Семья Макаллистера – Джейн и ее трое детей-подростков – погибли при пожаре в своем доме. Говорили, что дом подожгли люди, работающие на синдикат. Пит Макаллистер был у Холкомбов на собрании оппозиционеров, когда запылал его дом.

– Это был несчастный случай, трагический несчастный случай, – говорил Маркус Граймс Сойеру и Биллу Бенсону, когда они встретились в его конторе на следующее утро.

– Черт побери, Маркус, этому нет оправданий! – Сойер стукнул по столу кулаком, отчего во все стороны полетели бумажки. – Я могу справиться с любым человеком, который посягает на мою собственность, но будь я проклят, если начну сжигать женщин и детей!

– Как такое могло случиться? – Билл, нахмурившись, потер подбородок. – Маркус, твои ребята переусердствовали.