В ожидании счастья

– Насколько я понимаю, все решено, – сказала она, покачав головой. Эбби потянулась вперед и сжала ее руку, Регги улыбнулась – впервые счастливо после смерти Сойера, – а Джона кивнул, погруженный в свои мысли.

– Мне теперь придется заботиться о трех женщинах, – глубокомысленно заметил он. Мэгги не знала, смеяться ей или плакать, глядя на серьезное лицо мальчика.

– Никто не просит тебя заботиться обо мне, – заявила Регги, задрав голову с чувством собственного превосходства, и Мэгги пришлось вмешаться.

– Мы все будем заботиться друг о друге, – сказала она им. – Именно так и должно быть.

Когда пришел официант, чтобы убрать посуду и столовые приборы с их столика, Мэгги заволновалась: как все сложится к тому времени, когда они приедут в Бакай? Будет ли Пит Макаллистер под стражей? Станет ли война за территории более напряженной? Но потом, улыбнувшись своим детям, чтобы скрыть беспокойство, она напомнила себе, что следует цепляться за любую надежду. Кроме того, она может предпринять определенные шаги, чтобы избавить Тэнглвуд от междоусобицы. Она твердо решила пойти на это – независимо от того, понравится это Колину Вентворту и Маркусу Граймсу или нет.

Хотя она заранее знала, что им не понравится то, что она задумала. Но это все равно. Она так решила!

– Ты сошла с ума! – говорил ей Колин, шагая взад и вперед по библиотеке с дубовыми панелями, окна которой выходили на засаженную деревьями улицу. – Я не позволю тебе разорвать контракт. Синдикат – это самое лучшее решение для Тэнглвуда, и я не позволю тебе разрушить саму основу ранчо, которое в один прекрасный день перейдет к моему сыну.

– Тэнглвуд принадлежит мне. Он не будет принадлежать Джоне еще много лет. – Руки Мэгги спокойно лежали у нее на коленях, она сама сидела в глубоком мягком кожаном кресле. – Я делаю то, что считаю лучшим.

– Самое лучшее – сохранить наше соглашение, оставаться сильной и объединиться против тех, которые режут изгороди. Неужели ты не понимаешь, что мой капитал в состоянии превратить твое ранчо и ранчо Граймса в две самые крупные скотоводческие компании на Западе? Ты отказываешься от империи!

Они обсуждали этот вопрос уже около часа. Мэгги вынула часы Бена из ридикюля и посмотрела на время.

– Поезд отправляется в два часа, – напомнила она ему.

– Я прослежу за тем, чтобы ты на него успела, не беспокойся. Хотя надеюсь, Джона изменит свое решение насчет возвращения. – Приятное лицо Колина исказило негодование, и он стукнул кулаком по письменному столу. – Мальчишка такой же упрямый, как и ты! – воскликнул он.

Мэгги позволила себе слегка улыбнуться.

– Спасибо.

Облокотившись о стол, Колин покачал головой. Он поймал себя на том, что внимательно рассматривает ее: простое траурное платье, спокойное и решительное лицо. Мэгги отличала особая элегантность, внутреннее благородство, которое проявлялось независимо от того, что она говорила или делала. Именно это впечатлило его в шестнадцатилетней невинной, одинокой, никому не известной девушке из Канзаса, а теперь он открыто восхищался ею – двадцатисемилетней вдовой, уверенной в своих силах. Ее волосы были убраны в аккуратный пучок, отчего точеные черты лица стали более выразительными, а ее огромные зеленые глаза под тонкими бровями сверкали, как бесценные изумруды.

– Мэгги, – вдруг сказал Колин, схватив ее за руки и заставив подняться. Его пальцы напряглись, он пристально смотрел ей в лицо. – Можешь не верить мне, но мне действительно жаль, что между нами все так получилось. И никогда я не сожалел об этом больше, чем в эту минуту. – Его голос стал хриплым, когда она удивленно подняла к нему свое прекрасное лицо.

Так вот в чем дело! Колин Вентворт всегда был капризным и избалованным. Он непременно хотел невозможного и не беспокоился о последствиях своих действий или о том, что они могут кому-то повредить. Она поняла, почему он бросил ее много лет назад: Колин не был монстром или подлецом, он был не успевшим повзрослеть молодым человеком, привыкшим к тому, что всегда получал то, что хотел, и отбрасывал от себя ненужное. В Бакае он нарушил свое обещание не потому, что был негодяем, а оттого, что необходимость заполучить наследника была важнее, чем ценность данного слова. Понятие о чести он подменял своим желанием и прагматическими соображениями. Когда ему становились поперек дороги или перечили, он делался опасным. При обычных обстоятельствах его можно было убедить действовать разумно и честно – если не затрагивались его интересы. Поняв это, она начала думать над тем, как ей повлиять на него – изощренно и осторожно, как только и можно общаться с капризными детьми.

Она начала с того, что отняла свои руки в перчатках и отступила на шаг, чтобы между ними было какое-то расстояние.

– Ты можешь навестить Джону в любое время, когда захочешь, – сказала она, – да и он когда-нибудь снова приедет в Нью-Йорк, но сейчас, Колин, – она смахнула воображаемую пылинку с рукава его пиджака, – сейчас ты бы лучше посвятил себя защите бесценной империи, которую собираешься передать нашему сыну. Она может рухнуть еще до того, как ты это поймешь.