В ожидании счастья

Нет, все это происходит во сне! Это все неправда! Мэгги проклинала слезы, которые застилали ей глаза и из-за которых она не могла читать. Она невидяще смотрела на письмо. Пока она смахивала слезы и моргала, некоторые слова словно выпрыгивали со страницы. «Смешное обвинение… не доказано… Не пытайся переложить вину… искренне сожалею… не пытайся устраивать скандал». Слезы рекой полились из глаз девушки. Жестоко, как жестоко! Изо всех сил пытаясь сосредоточиться, она снова прочитала бессердечные слова. Нет, ошибки не было. Колин снимал с себя всю ответственность за ребенка, отказывался от нее, отказывался от собственной плоти и крови.

– Я хочу, чтобы ты покинула этот дом. – Тетя Виллона подошла к кухонному окну у печки и смотрела на снег, который кружился крупными хлопьями в холодном чистом воздухе. – Хочу, чтобы к утру тебя здесь уже не было.

Мэгги все еще сжимала в одной руке колечко Амелии, а в другой – письмо Колина. Все ее тело застыло и окаменело, однако сердце билось, и билось так сильно, что трудно было дышать. Облизнув губы, она прошептала:

– Сегодня вечером я уеду. В углу заплакала Кора:

– Я не хочу, чтобы Мэгги уезжала. Почему ты сердишься, мама? Почему Мэгги не может остаться?

– Замолчи! – Виллона с негодованием воззрилась на Мэгги. – Я ни секунды не потерплю больше твоего влияния на нее или на Эвана. Бог свидетель, я долго терпела тебя.

– Наверное, лучше, если ты уедешь сегодня, – медленно сказал дядя Гарри. Опустив плечи, он прошелся по земляному полу. – Вынеси свои вещи, когда будешь готова. Я отвезу тебя в Абилин. Утром сможешь попасть на дилижанс.

– И куда ты поедешь? – спросила ее Энн, когда Мэгги, как в тумане, сделала шаг к корзине в углу, в которой хранились ее нехитрые пожитки. – Искать своего братца? Старину кузена Бена, который подкинул тебя и больше не появился?

– Еще слово, Энн, и я вышибу тебе все зубы! – закричала Мэгги, подскакивая к кузине. Ее кулаки были сжаты, лицо побелело от ярости.

Энн нисколько не испугалась.

– Не стоит винить меня в своих грехах. Я предупреждала тебя, чтобы ты не мечтала заполучить Колина Вентворта.

Мэгги, задохнувшись, ринулась на нее, но Кэл схватил ее за руку:

– Оставь ее в покое – или будешь иметь дело со мной.

Ей вдруг стало смешно. Ее смех прозвучал неестественно громко и язвительно. Она с презрением глядела на мужа Энн.

– Мистер Кэл Матер! Настоящий джентльмен. Такой же тип, как и твой кузен Колин. – Она стояла перед ним, прямая и тоненькая, ее глаза полыхали зеленым огнем. – Двух более жалких экземпляров я в жизни не встречала.

– Убирайся из этого дома! – завизжала Энн. В углу заплакали перепуганные Кора и Эван. – И не вздумай возвращаться!

Тетя Виллона смотрела в окно, молчаливая и будто отгороженная от всех находившихся в комнате.

Четверть часа спустя, сидя на скамейке фургона, Мэгги не мигая смотрела прямо перед собой. У ее ног лежал залатанный мешок, в котором поместилось все ее состояние: клетчатое хлопчатобумажное платье, в котором она была тогда на танцах в школе, две пары чулок, кое-какое белье, сломанная расческа, носовой платок, который Амелия вышила и подарила ей на ее последний день рождения. На палец она надела гранатовое колечко, капюшон накидки завязала на шнурок. Это была старая накидка, которая когда-то принадлежала Энн и которую Мэгги носила еще в школу и всегда на перерывах сидела одна под кленом со своей грамматикой, в то время как остальные дети лепили снеговиков на берегу реки. «И я до сих пор одна, – с тоской подумала Мэгги, засовывая руки поглубже в карманы накидки. – Но очень скоро на свет появится мой малыш».

В сером полумраке, окутавшем все вокруг, фургон проехал мимо Эштона и продолжил свой путь в Абилин. Нос и ресницы Мэгги стали мокрыми от падавшего снега, а сбруя лошадей звенела в тишине прерии, покрытой белым снежным ковром. Сидевший рядом с ней дядя Гарри молчал, не пытаясь ни утешить, ни поругать ее. Медленно тянулся час за часом. Миля за милей оставались позади, прерия расстилалась перед ними в дымке, как бескрайнее море дрейфующих белых льдов. Ветер обжигал лицо.

Всю дорогу до Абилина Мэгги просидела прямо, высоко подняв голову и неотрывно глядя вперед.

Когда они приехали в город, уже совсем стемнело. Ее впечатлили бесчисленные загоны для скота, ветхие здания, пересекающиеся дороги, разбитые бесконечными повозками, шум из выстроившихся в ряд трактиров. Дядя Гарри остановил фургон перед двухэтажным зданием с покатой крышей, которое с обеих сторон было стиснуто танцевальным залом и трактиром. На фасаде красовалась вывеска: «Гостиница и ресторан Симпсона».

– Этого должно хватить на ночлег и проезд в дилижансе, – сказал дядя Гарри, протянув Мэгги несколько мятых банкнот. Поглядев ей в лицо, он снова опустил взгляд на вожжи. – Удачи тебе, Мэгги, – пробормотал он, и его вздох утонул во внезапном порыве ветра, пронесшегося по слабо освещенной улице. – Плохо все вышло. Твоя тетя… она правильная женщина, не может смириться… с тем, что ты сделала.