В ожидании сердца (Пьесы)

АННА. Какой еще силикон? Ты что говоришь, помоешник!

ЧЕРМЕТОВ. Помолчи, королева! Рассказывай, Федя!

ФЕДЯ. В девятом классе, помните? Я уже много стихов написал, целую тетрадь, а показывать боялся. Это же как перед всеми догола раздеться…

Светлана вздрагивает и смотрит на Чермета.

АННА. Подумаешь! Если тело красивое…

СВЕТЛАНА. А если некрасивое?

ЧЕРМЕТОВ. Девочки, о телах потом. Попозже… (Смотрит на Светлану, та опускает голову.) Не перебивайте поэта!

ФЕДЯ. …Ванечка однажды заметил, как я на уроке стихи в тетрадку записываю, и попросил почитать. Через два дня вернул. Молча. Я сразу понял: не понравились. Потом в школе концерт был к 8 марта… Свет, а сейчас в школах есть концерты, какая-нибудь самодеятельность, как у нас?

СВЕТЛАНА (очнувшись от своих мыслей). Что? А-а… Есть, но мало…

ЕВГЕНИЯ ПЕТРОВНА. Почему?

СВЕТЛАНА. Потому что мы теперь воспитываем свободных граждан. Заставлять нельзя – можно нечаянно раба вырастить. А если не заставлять – какая же самодеятельность?

БОРИС. Правильно, раба из человека надо с самого детства выдавливать! Нельзя железной метлой загонять в счастье…

ФЕДЯ. Липа, у меня такое впечатление, что ты эти двадцать лет в холодильнике с включенным телевизором пролежал!

СВЕТЛАНА. Боренька, я не знаю, как у вас в Австралии, а у нас России если не заставишь – ничего не будет. Это плохое само к человеку прилипает, а хорошее нужно к нему пришивать суровыми нитками…

ЧЕРМЕТОВ. Суровыми?

СВЕТЛАНА. Суровыми! А раба у нас из себя если и выдавливают, то почему-то вместе с совестью.

Некоторое время они молча смотрят друг другу в глаза.

ЕВГЕНИЯ ПЕТРОВНА. Феденька, а что дальше-то было?

ФЕДЯ. Дальше? Ну, Ванечка вышел и стал читать стихи. Мои. Я сижу в зале и понимаю: сейчас умру, потому что стихи отвратительные! И вдруг все захлопали. А Ванечка заставил меня выйти на сцену. Ну и…

АННА. И все узнали, что у нас в школе есть свой гений!

ФЕДЯ. А через неделю эти стихи напечатали в областной газете…

БОРИС. Это я отца попросил. Мне тоже можешь сказать «спасибо»!

ФЕДЯ. Спасибо, Липа!

БОРИС. Пожалуйста, Строчок!

ЕВГЕНИЯ ПЕТРОВНА. Феденька, почитай нам эти стихи!

ФЕДЯ. Эти? Даже не знаю… Совсем юношеские…

ЧЕРМЕТОВ. Давай-давай! У нас сегодня вечер воспоминаний.

ФЕДЯ. Ну, хорошо… Сейчас… (Закрывает глаза, встает в свою позу)

Дразнилки. Драки. Синяки. Крапива.
Соседний двор. Мальчишечья война.
А в том дворе – немыслимо красива —
Была в ту пору девочка одна.
Я жил, учебник не приоткрывая,
Я потерял надежду и покой.
Граница меж дворами – мостовая.
Я вдоль бродил, но дальше ни ногой.
Пришла метель на смену летней пыли.
Велись слезопролитные бои…
А во дворе у нас девчонки были.
Конечно, не такие, но свои.
В руках – синица, и мало-помалу
Любовь пропала. Где-то к февралю.
И девочка-красавица пропала.
Квартиру, видно, дали журавлю.
Смешно сказать, через дорогу жили.
Я был труслив, она была горда…
(Забывает текст, трет лоб.)
Я был труслив… труслив…

БОРИС. Это мы уже слышали.

СВЕТЛАНА. Не мешай!

ФЕДЯ. Черт… Забыл… свои стихи. Такого со мной еще не было!

СВЕТЛАНА. Напомнить?

ФЕДЯ. Нет! Я сам. Просто надо еще выпить…

ЕВГЕНИЯ ПЕТРОВНА. Не надо, Феденька!

ФЕДЯ. Эх, да что вы понимаете!

Убегает в «запроходную» комнату – выпить.

ЕВГЕНИЯ ПЕТРОВНА. Лечить надо Федю. Гибнет!

ЧЕРМЕТОВ. Бесполезно. Я его два раза в больницу клал. Убегал. А насильно лечить теперь нельзя. Свобода, понимаешь ли!

ЕВГЕНИЯ ПЕТРОВНА. В Серпухов его надо везти.

БОРИС. А что там в Серпухове?

ОТЕЦ МИХАИЛ. Там чудотворная икона «Неупиваемая чаша».

БОРИС. И что?

ЕВГЕНИЯ ПЕТРОВНА. Помогает. Соседка наша так зятя вылечила. Пил страшно. Жену, дочку соседкину, бил смертным боем. Повезла, приложила его к образу – и как отрезало. Правда, теперь жалеет она.

АННА. Почему?

ЕВГЕНИЯ ПЕТРОВНА. Зять с пьяных-то глаз жену лупцевал, а с трезвых сразу бросил. Но все равно чудо!

БОРИС. Я в чудеса не верю…

ОТЕЦ МИХАИЛ. Просто ты с настоящим чудом еще никогда не сталкивался.

БОРИС. Сталкивался! Прилетаю на родину, а мой одноклассник Тяблик, с которым мы за девчонками в душе подглядывали, поп! Разве не чудо?

ОТЕЦ МИХАИЛ. Чудо, что Ванечка в десятом классе дал мне почитать Библию. Через Ванечку меня Господь и позвал…