В ожидании сердца (Пьесы)

СЕРГЕЙ АРТАМОНОВИЧ. Что вы делаете, граф! Отказ от дуэли согласно кодексу генерала Дурасова приравнивается…

КОСТЯ. Да идите вы со своим генералом Дурасовым! Не желаю я ни с кем драться…

ЮРИЙ ЮРЬЕВИЧ. Сейчас пожелаешь! Знаешь, кто продал твою лабораторию под казино «Золотой шанс»?

КОСТЯ. Кто?

ЮРИЙ ЮРЬЕВИЧ. Я.

КОСТЯ. Негодяй!

ЕЛЕНА. Юрий Юрьевич, как вы могли?!

ЮРИЙ ЮРЬЕВИЧ. Мог! Представилась такая возможность и откусил. Зубная формула мне, слава богу, позволяет…

КОСТЯ. Я убью тебя, гад!

Костя с воплем бросается на Владимирцева и втыкает ему пику в живот. Юрий Юрьевич стреляет Косте лицо. Костя делает, шатаясь, несколько шагов.

КОСТЯ (падая). Семь шагов…

МАРИНА (бросаясь к нему). Костя! Что с тобой?

ЮРИЙ ЮРЬЕВИЧ (падая). Кругом обман…

ЕЛЕНА (бросаясь к нему). Юра, Юрочка, не умирай!

Занавес.

ВТОРОЕ ДЕЙСТВИЕ

Сцена шестая

Та же квартира. Профессор все еще на стремянке. Дремлет. У стола сидят, обнявшись, Марина и Елена, одетая в новый брючный костюм. На диване храпит, накрывшись газетой «Монархист», Лукошкин.

МАРИНА (грустно, продолжая рассказ). Костя потом однажды признался, что полюбил меня с первого взгляда, но все не решался подойти. А я на первом курсе с одним проходимцем связалась. Сына от него даже хотела. Такого же талантливого. Дура! Я ведь в институтском ансамбле пела…

ЕЛЕНА. Ты? Пела?

МАРИНА. Я… Теперь, конечно, уже не спою. Голос пропал. На рынке все время орешь, и ноги зимой мерзнут. А тогда знаешь как я пела! «Все могут короли, все могут короли…» А он – на ударных, как молодой король! (Имитирует игру на барабане, спохватывается, озираясь.) Спит Федор Тимофеевич?

ЕЛЕНА. Спит.

МАРИНА. Потом раскусила я этого ударника. У него таких дур вроде меня – пол-института. Ну я и психанула! Правильно, между прочим, сделала. Король этот потом спился и сгулялся. Встретила я его недавно в одном ресторане: лысый, замызганный и руки трясутся, как у Кости по утрам. А теперь и вообще, говорят, помер. Нет, правильно я тогда сделала – легла в больницу – ну и… сама понимаешь…

ЕЛЕНА. И сколько бы ему сейчас было?

МАРИНА. Ударнику?

ЕЛЕНА. Нет, моему брату.

МАРИНА. Тридцать.

ЕЛЕНА (задумчиво). Как Юрию Юрьевичу… А папа ничего не знал?

МАРИНА. В том-то и дело, что знал! Выхожу из больницы – бледная, страшнющая, а Костя меня встречает с букетом роз. Наверное, девчонки проболтались. Я заплакала. Это ведь из роддома жену обычно с цветами встречают. А он меня – наоборот… Понимаешь?

ЕЛЕНА. Понимаю.

МАРИНА. И буквально на ступеньках предложение сделал, повез к родителям знакомиться. Они мне сразу понравились. Даже дух перехватило: такая квартира после студенческой общаги! А вот я им сразу не понравилась: какая-то девчонка из Лихославля…

ЕЛЕНА. По-моему, ты к ним несправедлива!

МАРИНА. Не-ет! Они сразу поняли, что Костя от меня без ума, а вот я…

ЕЛЕНА. Что – ты?

МАРИНА. Я его уважала, восхищалась его умом и настойчивостью…

ЕЛЕНА. И изменяла ему.

МАРИНА. Ты-то откуда знаешь?

ЕЛЕНА. Дети очень наблюдательны. Неужели ты папу нисколечко не любила?

МАРИНА. А что такое любовь?

ЕЛЕНА. Любовь – это когда он на тебя смотрит, а у тебя мурашки… Когда он говорит, а у тебя вот здесь (кладет ладонь себе на грудь) теплеет… Когда он случайно до тебя дотронется, а тебя как током…

МАРИНА. Током убить может! Любовь, девочка моя, – это вроде симбиоза в природе. Когда порознь не выжить. Понимаешь?

ЕЛЕНА (вздыхая). Понимаю.

МАРИНА. Ничего ты не понимаешь! И я не понимала. Когда тридцать лет просыпаешься утром в постели с одним и тем же мужчиной, это тоже любовь. Знаешь, в какой момент я это вдруг поняла?

ЕЛЕНА. В какой?

МАРИНА. Когда твой в Костю выстрелил.

ЕЛЕНА. Поздно же ты это поняла, мама!

Из комнаты появляется Лидия Николаевна.

ЛИДИЯ НИКОЛАЕВНА. Марина, ты можешь проститься с Костей.

МАРИНА. Да, конечно…

ЛИДИЯ НИКОЛАЕВНА. Будешь уходить, ключи от квартиры оставь. Они тебе больше не понадобятся.

ЕЛЕНА. Бабушка!

ЛИДИЯ НИКОЛАЕВНА. Так надо!

МАРИНА. Я повешу на гвоздик в прихожей…

Марина уходит в комнату.

ЛИДИЯ НИКОЛАЕВНА (мужу). Ядрило, чай будешь?

ФЕДОР ТИМОФЕЕВИЧ (дергая наручник). Ну какой чай! Издеваешься?!

ЕЛЕНА. А мы, дедушка, думали, ты спишь…

ФЕДОР ТИМОФЕЕВИЧ. Это только попугаи на жердочке спать умеют. Найдите же, наконец, этот чертов ключ от наручников! Я же не водонапорная башня!

ЕЛЕНА. Бабушка, давай их выпустим! Может, Болик вспомнит все-таки, куда ключ подевал.

Тем временем зашевелился и протер глаза Сергей Артамонович.