В ожидании солнца (сборник повестей)

— Что за разговор, конечно, будет!

— Борис Семенович, — сказал он появившемуся возле машины Скляру, — Саид на плов приглашает, пойдем?

— Какой плов? Завтра съемка.

— Борис Семенович, я же нашел время ваши марки посмотреть, а вы не хотите отдать должное моему хобби — плову. Да если вы попробуете, то и марки свои забудете!

Скляр уже сидел в машине, нетерпеливо поглядывая на часы.

— Садитесь с нами, — сказал Саид Осеину, перегибаясь через спинку сидения и услужливо открывая заднюю дверь. — Прокатимся в автоколонну, а потом ко мне…

— Нет, потом меня в гостиницу, а там делай, что хочешь!

— Борис Семенович, когда человек приглашает, зачем его обижать? — настаивал Саид.

— Не могу, Саидушка, не могу, — успокаивающе похлопал шофера по плечу Скляр, — сегодня у меня еще много дел, завтра съемки, да и не ем я ничего жирного, не пью ничего сладкого. Поехали!

— Ай-ай-яй, — уже давя на акселератор, покачал головой Саид. — Как можно не любить плова и вина?

— Да не в том дело, что не люблю, а просто мне нельзя.

— Но почему нельзя?

— Гастрит, диабет… Врачи запретили.

— У нас тысячу лет кушают плов и никому никто не запрещает. А разве у нас врачи хуже?

— Не хуже, Саид, не хуже.

— Хобби любое вылечат.

— Хобби, Саид, это увлечение, а не болезнь.

— А по-моему, это до некоторой степени все же и болезнь, — вмешался Осеин. — Вначале просто увлекаются чем-то, а потом у иных это перерастает в фанатизм.

— Как, например, у меня? — хмуро спросил Скляр.

— Нет, ваше увлечение давнее и, так сказать, полезное. Филателия узаконена и нравственно, и эстетически. А вот один актеришко коллекционирует телефонные трубки. Недавно целый скандал был, попался, когда обрывал трубку у нового, только что установленного автомата…

— Ну, мало ли идиотов…

— Да тут дело не в идиотизме, — удобно откинувшись на спинку сидения, начал со всей серьезностью размышлять Осеин. — Тут дело посложнее, поглубже… Для того, чтобы меньше думать или не думать вовсе, люди находят себе тысячи развлечений. Иногда они полезны, помогают отдыхать, иногда даже с претензией на ученость и культуру. О, что люди только не делают для того, чтобы меньше думать! Заражаются добровольно футбольно-хоккейной болезнью, травят себя вином, упиваются разным чтивом про умных и находчивых милиционеров и романтических шпионов, смотрят дешевые киношки и телепредставления, где им навязываются необременительные мысли и легкие, стереотипные страстишки…

— Ну, вы, Дмитрий Андреевич, в своем амплуа, — рассмеялся Скляр. — Всех и вся кроете, у вас ум какой-то особый, направленный лишь на одно: критиковать, критиковать…

— Что, неправду говорю?

— Правда — она всегда о двух концах, — осторожно заметил Скляр.

— Нет, правда всегда одна, — вмешиваясь в разговор, убежденно изрек Саид.

— Правд, дорогой Саид, много, столько, сколько звезд на небе. А если говорить без пошлых, с претензией на поэзию, сравнений, правд столько, сколько на земле людей. И у каждого она своя, каждый по-своему ее понимает и выбирает, как невесту, ту, которая ему больше подходит. И здесь тоже чисто индивидуально: один выбирает по любви, другой из выгоды, а третий ту, что первой попалась под руку.

— Нет, нет, — снова с убежденностью ребенка закачал головой Саид, — правда, как и солнце, — одна, потому она и правда, что одна, для всех одна! — Он остановил машину. — Приехали, Борис Семенович!

— Я скоро, только договор подпишу, — выходя из машины, бросил Скляр.

— Одна, одна правда! — еще раз повторил Саид.

Осеин не спорил с ним — он привык спорить с людьми, утверждения которых строились на доказательствах, а не просто на голом убеждении. Откинув голову на спинку сидения, он закрыл глаза. Что-то еще говорил Саид, но Осеин уже не слышал: он умел отключаться и таким образом отдыхал. Так делают йоги, он когда-то увлекался их системой, но потом слишком однообразные, рассчитанные на фанатиков упражнения надоели, а вот умение вдруг отключиться, чтобы отдохнуть, осталось. Он слышал, как тронулась машина, но продолжал сидеть неподвижно, пока не вышел у гостиницы Скляр и они не подъехали к дому Саида.

— Поставим машину в гараж, — открывая ворота, говорил Саид, — и начнем совсем-совсем другую, приятную земную жизнь.

— А ты что, такси у себя в гараже держишь? — спросил Осеин, когда Саид сел в машину и осторожно направил ее через узкие ворота к распахнутым дверям гаража.

— Да какое же это такси, Дмитрий Андреевич? — рассмеялся, сверкая золотом зубов, Саид. — Вы стали рассеянным. Это не такси. Такси в таксопарке, сегодня у меня выходной, а Борис Семенович попросил, вот я и взял свою, катаю на ней.

— Бесплатно?

— Что говоришь? — возмутился Саид. — Разве для товарищей делают за деньги?

— Быстро вы со Скляром стали товарищами. Хитер он, умеет это, — усмехнулся Осеин.

— Почему со Скляром? Не только с ним — со всеми из кино. Я полюбил кино и киношников, готов для них на все… И у нас на студии часто работаю, и когда другие приезжают, добровольно соглашаюсь возить их. Хорошие люди!