В ожидании зимы

Дорога предстояла долгая, и нужно было что-нибудь придумать для её удобства, чтоб движение шло и быстро, и не тряско. Цветанке на ходу пришёл в голову новый способ использования хмари: схватив с чьего-то забора вывешенную для проветривания домотканую дорожку, она велела «той самой» принять вид длинной полосы над землёй примерно на уровне своего пояса. Кинув дорожку на полосу, воровка усадила на неё Нежану и побежала, таща получившийся «ковёр-самолёт» за передний край. «Соплерадуга» исправно подставляла под дорожку по ходу движения новые и новые отрезки ленты, и Нежана скользила ровно и гладко, как по шёлку.

– Это что же за диво, Зайчик? – ахнула она. – Дорожка сама летит! Как же это так?

– Говорю же – я теперь многое могу, – усмехнулась в ответ воровка.

Они мчались так быстро, что редкие в этот поздний час прохожие почти не успевали разглядеть, что же такое просвистело мимо них, и останавливались с разинутыми ртами. Нежана куталась в шубу и прикрывала лицо от ветра широким воротником; лишь рукавиц ей не хватало, и воровка отдала ей свои.

Цветанка могла бежать без устали три дня кряду – ровно столько им и предстояло добираться до лесного домика. Но Нежане, в отличие от неё, хотелось и есть, и пить, да и спать ей следовало в покое и тепле. Им встретился придорожный постоялый двор, и Цветанка разместила Нежану в комнате с печкой, заказала ей ужин, а сама ушла в зимний мрак – охотиться.

Вернулась она, продравшись сквозь мелкую, как крупа, метель в предутренней мгле, с сытой тяжестью в животе и вкусом тёплой крови во рту. Скользнув в комнату, по дыханию Нежаны она сразу определила: та не спала.

– Заюшка, это ты? – послышался её робкий приглушённый голос в тёплом мраке.

– Я, моя голубка, я, – ласково ответила Цветанка, присаживаясь на край набитого душистыми травами тюфяка. За пуховое одеяло, которым была укрыта Нежана, пришлось доплатить отдельно.

– Зажги свет, мне в темноте что-то боязно, – попросила девушка.

«Наверно, глаза у меня жёлтым светятся», – с глухой печалью подумалось Цветанке. Она зажгла масляную лампу на столе, и тусклый, колышущийся свет отразился испуганными искорками в тёмных глазах Нежаны, которая по самый нос пряталась под одеялом – только темноволосая макушка была видна.

– Ну, чего ты так смотришь затравленно? – усмехнулась Цветанка. – Я не всегда эдак выгляжу. Утро настанет – на человека стану похож. Ты кушала?

– Да, Заинька, – чуть слышно пролепетала Нежана из-под одеяла.

– Удобно тебе, тепло?

– Да, мой родной…

Цветанка расстелила на полу свой заячий плащ, свёрнутый втрое для мягкости, а в изголовье положила шапку и свёрнутую валиком свитку.

– Вот и славно. Ладно… Утро скоро. Вздремну хоть чуток, да дальше надо двигаться. Ты спи, а я тут прикорну. Не бойся ничего.

Нежана изо всех сил старалась не бояться, но Цветанка не могла не чувствовать, что она напряжена, как струнка. А внутри у неё стучало второе сердечко – новая жизнь, за которую Цветанка теперь тоже была в ответе.

– А где ты был так долго, Заинька? – раздался шёпот Нежаны.

– По своим ночным делам ходил, – ответила Цветанка. – Давай, спи крепко.

Она кожей чувствовала: Нежана побаивались её ночного облика, а потому воровка не рассчитывала на то, что её позовут под тёплое и пышное, как огромный пирог, одеяло. Ну что ж, и на заячьем плаще ей вполне неплохо, привычно. Сколько раз он служил ей постелью – не сосчитать.

Выла за окном метель, потрескивало и колыхалось пламя лампы, призрачно дышали на бревенчатых, законопаченных мхом стенах края теней, наводя морок на зрение и жуть на сердце. Где-то неподалёку, словно плача и жалуясь, скулила собака, и Цветанке по старой памяти стукнуло на ум: Призрачный волк… Хотя какой там волк – теперь, когда случилось всё, что случилось? Через некоторое время вновь послышался голос Нежаны:

– А куда мы теперь?

– Есть у меня одно убежище, домик в лесу, – сказала Цветанка. – Банька при нём, сарайчик дровяной… Зимовье лесное, одним словом. Следов мы с тобой не оставляем, так что даже с собаками нас твой муж не сыщет, не тревожься.

– Не муж он мне более, – тихо, но твёрдо и ожесточённо ответила Нежана. – Даже слышать не хочу о нём!