«…В памяти эта эпоха запечатлелась навсегда»: Письма Ю.К. Терапиано В.Ф. Маркову (1953-1972)

На Ваше письмо по поводу моей статьи о «Футуризме» подробно отвечать сейчас не буду, т. к. спор «письменный», а не «разговорный» труден тем, что отсутствуют интонации, реплики подаются через несколько недель и т. д., т. е. по существу подобный разговор внутренне нелоялен, все время как бы бить связанного, и, связанный, получаешь удары. Самое существенное в недоразумении или в понимании каждым по-своему тезисов «Футуризма», мне кажется, — их формулировка — она неясна, и, естественно, возражавшие поняли не так, как, видимо, понимаете Вы сами. «Знак равенства между хорошей поэзией и футуризмом» (даже независимо от измененного названия статьи), отношение к течениям как к чему-то реально влияющему, создающему и т. д. — чего Вы сами не находите в Вашей статье («поступательного движения в поэзии — этой идеи нет в моей статье») — все это все-таки читатель вправе вывести. Я дал прочесть Маковскому Вашу статью, чтобы проверить свои реакции, и его возражения (его восприятие) совпали с моими. Вы писали об идеях, а не об «измах» — но здесь-то и получился корень недоразумения.

Реакция Иванова на «футуризм» как раз иная: «да, верно, я ведь и начинал с футуризма, и сейчас ему не чужд» — в этом роде приблизительно. Но я вижу в поэзии Иванова иное, буду спорить и с ним. Только по одной линии — о связи Иванова с современностью, я написал статью[92], которая появится в ближайшем «Литературном современнике» (Мюнхен). Грех ли это гордыни, «зачатки ли тоталитаризма» в Париже — утверждать не берусь. «Проза» Цветаевой замечательна, но сколь хаотичны ее высказывания о поэзии, среди которых есть вдруг тоже крупицы золота, а в основном мусор. И какое самоупоение своим Я, непохожим на я остальных смертных, и, кажется, лишь Белый да Пастернак и «Мы с Пушкиным» — вот для Цветаевой люди одного уровня! Но об эгоцентричности Цветаевой можно написать целую диссертацию, а вот прочесть ее многие поэмы и стихи последних лет и не устать (т. е. не получить ничего в ответ на свое усилие, усилие читателя) — явление редкое — да что об этом?! Но — опять таки «грех гордыни» — быть может, скажете Вы?.. Впрочем, сейчас мне страшно думать о «Париже» — почти все уже мертвые…

Новоселье мое (как жаль, что прекратилось «Новоселье», журнал, хотя в нем было много и плохого!) — в смысле вещей — комнаты, столовая, библиотека, комфорт и т. д. — все новое, чистое, хорошо сделанное. Иное — личное переживание, психика и т. п. Удастся ли наладить жизнь, писать, работать — как ни в чем не бывало или же все-таки «жизнь» уже не сможет быть той жизнью, как «на свободе»? — вопрос приспособления и опыта нескольких месяцев. Но материально, полагаю, больше мне не нужна помощь.

Как Вам понравится изречение одного местного редактора: «Мы ищем таких произведений, которые понравятся приходам и Общевоинскому союзу — они наша прочная читательская база, большие же таланты для нас скорее стеснительны». Золотыми буквами можно вырезать эти слова на ограде памятника российской эмиграции.

Желаю Вам всего доброго.

Ю. Терапиано

15

7. IV.55

Многоуважаемый Владимир Федорович,