В парализованном свете. 1979—1984

— Документы есть?

— У нас все есть.

— Ну-ка покажь!

И тут Рыжий протянул книжечку.

Дежурный настороженно раскрыл ее, готовый к обману, мошенничеству, к тому даже, что в этой якобы книжечке может оказаться взрывное устройство. Но ничего такого в книжечке не оказалось. Тем не менее дежурный с нескрываемым ужасом оглядел сначала одного, потом другого Рыжего и бросился куда-то со всех ног.

. . . . . . . . . . . . . . . . . . . .

— За исполнение желаний! — поднял свой бокал Сергей Павлович, высверкивая хрустальной гранью прямо в глаз Никодиму Агрикалчевичу. — За исполнение самого большого вашего желания…

Тут к ним подскочил совершенно взмыленный молодой человек. Красная повязка на его рукаве сползла и сбилась. Наклонившись к фальшивым буклям Никодима Агрикалчевича, молодой человек что-то отрывисто зашептал, с трудом переводя дыхание. Расплескивая вино и придерживая на ходу спадающую шляпу, Никодим Агрикалчевич умчался вместе с ним на поиски заместителя директора по научной части.

Не прошло и пяти минут, как Владимир Васильевич был найден. Успевший несколько поостыть к этому времени молодой человек повел их теперь по направлению к проходной, навстречу академику. Тот, впрочем, оказался не один, а с сопровождающим лицом, как две капли воды на него похожим.

— Который? — шепотом спросил Владимир Васильевич.

Как ответственный представитель дирекции он единственный присутствовал на карнавале в обычном костюме.

— Кажется, справа, — срывающимся от волнения голосом ответил дружинник. — Или слева?..

— Ааа… Здравствуйте! Здравствуйте!..

Владимир Васильевич широко улыбнулся, ямочки заиграли, запрыгали на его щеках. Он широко развел руки, точно собираясь одновременно обнять всех в закутке, и направился к близнецам, надеясь, что академик сам непременно проявится.

— А мы вас ждем. Уж так ждем… — тряс он руку одному из них, в то время как Никодим Агрикалчевич, тоже с очень радостным лицом, произнося какие-то другие, но столь же прочувствованные слова, стискивал руку другому.

— Сергей Павлович Скипетров вот только что мне сказал: обязательно приедет. А я говорю: нет, уже не приедет… Вы, должно быть, дружите с Сергеем Павловичем…

— Идемте! — позвал Владимир Васильевич. — Что это мы стоим? Идемте в зал.

Охрана расступилась, почтительно пропуская личных гостей заместителя директора.

Пока они спускались по освещенному цветными огнями пандусу, Никодим Агрикалчевич мучительно соображал, как отличить академика, но уже на площадке лестницы, с которой открывался вид на круговорот танцующих, ему пришла счастливая мысль задать ни к чему вроде бы не обязывающий вопрос, на который, однако, мог ответить, пожалуй, лишь академик.

— Простите… — начал Никодим Агрикалчевич и осекся.

Пространство между ним и Владимиром Васильевичем было занято только одним — исключительно одним только переодетым академиком. Никакого другого, на него похожего, поблизости не было.

— А где же второй? — растерянно спросил он.

— Что?

— То есть… я хотел… Разрешите представиться… Представить…

Тут, слава богу, Владимир Васильевич очень вовремя пришел на помощь. Он назвал себя, Никодима Агрикалчевича, заверил академика, что давно уже вынашивал мечту о знакомстве с ним, посетовал, что так долго пришлось ждать этой поистине волнующей для него встречи, и предложил для начала разыскать Сергея Павловича Скипетрова, с которым академик, конечно, должен быть хорошо знаком.

— Да вы не беспокойтесь, я сам.

— Как угодно. Пожалуйста. Не смею настаивать. Если что нужно…

— Номер в гостинице вам оставлен, — поспешил добавить Никодим Агрикалчевич. — «Люкс»…

Дав понять, что опека ему наскучила, гость коротко кивнул, поискал кого-то глазами в толпе и сбежал по ступенькам вниз.

— Ишь как еще бегает!

— Главное, что приехал, — облегченно вздохнул Никодим Агрикалчевич.

— Пускай себе, — несколько обиженно, хотя и с должным пониманием момента, согласился Владимир Васильевич. — Нужно же и академику когда-нибудь отдыхать. А то ведь света белого не видит. Симпатичный вроде мужик, но что-то для академика больно уж молодой.

— Ничего подобного, — возразил Никодим Агрикалчевич. — Руки-то. Руки у него… Обратили внимание? Руки всегда выдают возраст. Как ни намажься. Уж тут не подделаешь…

И вдруг он понял, какую допустил оплошность, не сравнив руки обоих гостей еще там, в предбаннике.

Музыка гремела. Разом гасили люстры, включали искусственный снег. Световые зайчики бежали по столам, лицам, скользили по мохнатым веткам украшенных елок, дробились и остро вспыхивали на зеркальной поверхности блестящих шаров. Потом вновь зажглась тысяча ламп наверху, и пары закружились в неистовом вихре.