В паре с "Сотым"

Горящий самолет начал снижаться, затем коснулся воды колесами, обдав себя брызгами, неуклюже пошел на нос и, оставляя за собой большое бурлящее пятно, нырнул в морскую пучину.

Мы продолжаем поиск. В щели между облаками и водой ни одного ориентира. Нужно обладать очень тонким ощущением высоты и беспрекословно верить в приборы, чтобы лететь в таких условиях. Необходимо постоянно наблюдать за пилотажными приборами, компасом и часами, чтобы не потерять пространственное положение, не сбиться с курса - выдержать большое физическое напряжение.

Покрышкин уверенно ведет в таких сложных условиях свою машину.

Спустя несколько минут полета мы снова встречаем один за другим двух Ю-52, которых постигает такая же участь.

Нам в этот день повезло: три сбитых самолета!

Так победно заканчивался почти каждый полет на свободную "охоту", ставшую одним из распространенных видов боевой деятельности наших истребителей.

Нигде так ярко, как на "охоте", в свободном полете, не проявлялся закон взаимодействия ведомого и ведущего. Это - высшая форма боевой деятельности летчиков-истребителей.

Выносил, отработал, усовершенствовал эту форму А. И. Покрышкин. Настойчиво и повседневно прививал он своим летчикам качества зорких, находчивых "охотников". И лучших из них посылал в тылы противника, в самые ответственные и трудные полеты.

В свободном полете пары Покрышкин предъявлял к ведомому очень высокие требования. И это не случайно. Роль ведомого в таком полете значительно усложняется. Истребитель-вохотник" не имеет определенного маршрута. В поисках воздушного противника ему приходится преодолевать немалое расстояние. И ведомый .должен непрерывно следить за ориентировкой, мгновенно разгадывать замысел ведущего.

На "охоте" в момент атаки обнаруженного противника инициатива ведомого активизируется. Он может атаковать врага вслед за ведущим или даже первым по его указанию, или в зависимости от обстановки. А эти обстоятельства предъявляют ведомому новые требования: точность удара, всестороннюю отличную летную подготовку.

Для лучшей осмотрительности в свободном полете ведомый держится на увеличенной дистанции, не превышающей триста метров. Это обеспечивает большой просмотр зоны, дает возможность заранее обнаружить противника, если он попытается обрушиться на пару "охотников".

Радиосвязь в свободном полете пары имеет большое значение. Ею нужно пользоваться с толком. Ни одного лишнего слова - иначе противник может засечь направление, район полета пары, и тогда "охота" не принесет эффекта. Покрышкин не терпел лишних фраз и докладывать о замеченном противнике требовал двумя-тремя словами - направление полета, высота и расстояние. Дальнейшее он выяснял сам.

ВДАЛИ ОТ ФРОНТА

Долгие и непрерывные боевые действия давали себя знать: личный состав всех трех наших гвардейских - 16-го, 100-го и 104-го - авиаполков заметно устал. В жестоких сражениях никто не щадил себя, - только бы победить! Нередко достигалось это неизмеримой ценой - жизнью. Дивизия, естественно, понесла потери, и в конце декабря, перед самым новым 1944 годом, главнокомандующий Военно-Воздушными Силами решил снять с фронта нашу 9-ю гвардейскую Мариупольскую дивизию и отвести ее в тыл - для пополнения личным составом и материальной частью, а заодно дать летчикам, техникам, механикам передохнуть и подготовиться к новым схваткам с коварным врагом, которого советские войска уже начали изгонять с нашей родной земли.

Полки перебазировались севернее Черниговки. Надвигалась зима; погода, после того, как прошли дожди со снегом, стояла пасмурная. Образовалась непролазная грязь. Но месить ее нам пришлось недолго. Вслед за небольшим морозцем, сковавшим землю, повалил снег, и зима заявила о себе по-настоящему.

Население Черниговки, как и соседних с ней населенных пунктов, куда прибыли на отдых полки, тепло и радушно встречало авиаторов, предоставляло нам жилую площадь, образовавшуюся за счет уплотнения. Местные власти подыскали домики под штабы, учебные классы, столовые. С жителями у нас установились очень хорошие взаимоотношения. Люди были свидетелями преступлений, совершенных здесь фашистскими оккупантами, много рассказывали нам о зверствах гитлеровцев и неизменно просили отомстить за поруганную землю, крепче бить врага и гнать, гнать супостата туда, откуда он пришел.

Первые дни ушли у нас на устройство. Мы обживали теплые, уютные комнатушки, приводили себя в надлежащий вид.

Разместили меня вместе с Покрышкиным в одной комнате, где уже стояло две кровати. Стол дала хозяйка. Вот и вся наша мебель.

Дом стоял на берегу небольшой речки. У запруды вода не замерзала, и колесо водяной мельницы, пошлепывая плицами, крутилось круглосуточно.

По утрам мы с Александром Ивановичем совершали пробежку к реке, делали зарядку, умывались. Тело наливалось бодростью, силой. Дышалось легко, полной грудью. И далеким сном уже казались нам трудные фронтовые дни и ночи, и словно бы совсем не мы, не зная отдыха, не зная сна, не успев поесть или побриться, торопили свои поостывшие машины в бой.