В паре с «Сотым»

Стало смеркаться. Кто читал, кто играл в домино, многие писали письма домой. Время близилось к ужину. Мы почистились, умылись. Спустились вниз, на первый этаж. И вдруг я услышал чарующие звуки вальса. Кто играет? И меня, и моих товарищей это заинтересовало. Поспешили в зал. И опешили: в задумчивости сидел у пианино Андрей Труд, и пальцы его легко касались клавиатуры.

Вот так сюрприз! А он молчал, никому не говорил, что играет, да еще как!

Андрей не замечал нас. Он то поднимал вверх голову с полузакрытыми веками, то опускал ее, пальцы быстро бегали по клавишам, и вдохновение пианиста рождало неповторимую музыку Иогана Штрауса.

Отзвучал последний аккорд. Андрей посидел еще несколько секунд в притихшем зале, потом не спеша встал, повернулся и... застыл от неожиданности. Мы аплодировали ему, благодарили пусть за короткое, но такое нужное сердцу наслаждение. Стали просить его сыграть еще что-нибудь, но Андрей, сославшись на усталость, отказался. А когда мы прощли в столовую и сели ужинать, Андрей вернулся в гостиную, и оттуда полилась музыка Глинки. Она звучала по-домашнему, унося нас мыслями туда, где всегда были сердцами.

Зачарованные радостной мелодией "Вальса-фантазии", мы думали о родных березках, о своих близких, о светлом завтрашнем дне. Потом, когда отзвучала музыка, услышали, как хлопнула крышка, а секунду спустя в дверях появился сияющий Андрей:

- На сегодня хватит, друзья! Мне некогда, спешу! - и ушел.

- Ничего не поделаешь: талант - надо с ним считаться! - шуткой прервал молчание Вячеслав Березкин и... сам направился к пианино. И тут взрыв хохота потряс столовую: Слава одним пальцем стал выстукивать знакомую всем с детства мелодию "Чижик-пыжик"...

Погода была уже по-настоящему весенняя. Однако это не принесло облегчения. Напротив, взлетать нельзя было совсем. И тогда командир нашей 9-й гвардейской дивизии принимает не имевшее прецедента решение: "посадить" полки на автостраду и использовать ее как... аэродром.

А пока что он вызвал штабных офицеров, ознакомил их со своим замыслом и поставил задачу: выехать на автостраду и подготовить ее к приему самолетов.

- Мы с Голубевым полетим, сядем и посмотрим, можно ли располагать полк.

Указал Александр Иванович и участок автострады, который, по его мнению, является наиболее удачным для задуманной цели.

Команда быстро собралась, взяла с собой радиостанцию для связи с самолетами и отправилась в путь.

Вскоре комдив вызвал меня.

- Готовь самолеты и сам готовься: завтра утром попробуем сесть...

Погода словно вступила с нами в контакт: предрассветный морозец сцементировал грунт, и наши самолеты один за другим легко побежали вперед. Взлетели, взяли курс на автостраду.

А вот и она. Сделали круг, другой, осмотрелись, установили по радио связь с передовой командой. Видим, как шлагбаумами перекрыли с обоих направлений широкую ленту оживленной магистрали. И тут и там у шлагбаумов стали .накапливаться автомашины.

- Я - "сотка", прикрывай - иду на посадку! - подал мне команду Покрышкин.

- Понял! - ответил я. С небольшим набором высоты выполнил разворот и стал ходить над ведущим. Вижу, как самолет Александра Ивановича выпустил шасси, снижается.

Я осмотрелся по сторонам. В воздухе нигде самолетов не вижу. Глянул вниз - и забеспокоился: садиться здесь будет очень сложно, вдоль автострады тянутся глубокие кюветы, за ними - огромные деревья лесопосадок. Случись кому-нибудь при посадке сойти с импровизированной взлетно-посадочной полосы - беды не миновать.

Вижу, что Александр Иванович уже приземлил свою машину, и "сотка" стремительно катится в лесной просеке. Вот самолет бежит все медленнее и медленнее...

- Садись, все нормально! - раздается в наушниках шлемофона голос командира.

Стал заходить на посадку. Вот я уже на прямой. Выпустив шасси, пошел на снижение. Теперь полоса кажется совсем узкой. Она все ближе. Высоченные сосны и дубы стремительно несутся навстречу. Установил режим планирования, уточнил угол сноса. Кажется, что бегу по узкому лесному коридору. В глазах замелькали верхушки деревьев, потом стволы как бы слились в бегущую назад широкую полосу. Ощущение не из приятных: впечатление такое, словно с огромной скоростью падаешь вниз. Невольно хочется замедлить движение. Но прибор показывает нормальную скорость планирования.

Небольшой толчок: самолет, наконец, коснулся колесами земли. Быстро опускаю носовое колесо, и машина катится по автостраде. Впереди вижу самолет Александра Ивановича, он уже заруливал на обочину. Я последовал за ним.

И сразу же шлагбаумы были подняты. Вереницы машин тронулись навстречу друг другу.

Автострада продолжала жить своей обычной жизнью. Но у нее в этот час уже началась вторая жизнь - аэродромная.