В пасти Дракона

— Завтра и увидим... в два часа пойдём.

— Не поспеть к Айгуну засветло...

— Ничего не поделаешь, людям нужно дать отдых... Все утомлены донельзя. Вон даже казаков в разъезд не высылали — лошади не идут...

— А на аванпостах кто?

— Запасной батальон... Стоит сходить посмотреть.

— А что такое?

— Маскарад да и только!

В самом деле, последние аванпосты, верстах в полутора от лагеря, содержали роты запасного батальона. Если поглядеть со стороны, то нельзя было бы и подумать, что стоявшие здесь люди — христолюбивое воинство. Полная смесь одежд и лиц. Одни из воинов в картузе, другой — в поярковой шляпе. Кос у кого на голове соломенная панама. Мундиров ни у кого. Вместо них — рубахи-косоворотки всех цветов. Пестрота полнейшая, однообразия никакого. Это собранные на скорую руку ратники. Среди них и благовещенские приказчики, и крестьяне из партии переселенцев, и приисковые рабочие, и даже «спиртоносы», в обыкновенное время старавшиеся не попадаться на глаза властям предержащим, но теперь о ставшие, благодаря своему знанию местности, чуть ли 36 не хозяевами положения. Все эти люди необыкновенно оживлены. Понимают они, что призваны все на защиту русского дела, и неё, как один, готовы отдать жизнь за успех этого предприятия.

После отдыха войска двинулись авангардом, двинулись стройно, словно вспоминая былые учения и манёвры; за ними следовали казаки и стрелки. При главной колонне находился и военный губернатор Амурской области генерал-лейтенант К. Н. Грибский.

Отряд шёл, раскинувшись версты на полторы; на флангах были лихие казаки-амурцы, зорко высматривавшие, нет ли где в виду неприятеля.

Первые четыре версты от Кулишана прошли спокойно.

— Вот дивное дело! — говорили в отряде. — Неужели китайцы подпустят?

Спокойствие вокруг казалось подозрительным.

— Осветить местность! — отдан был приказ.

Сейчас же вынеслись вперёд казачьи разъезды. Впереди был овраг, за ним — гора, покрытая лесом, около леса — обнесённая прочным частоколом казарма, укреплённая четырьмя башнями, с видневшимися из окопов орудиями.

— Китайцы там! — почуяли казаки, хотя и казарма, и орудия молчали.

Командующему отрядом немедленно донесли об обнаружении врага.

— Казарму взять! Китайцев разогнать! — последовал приказ.

Казаки кинулись вперёд. Из казармы в них тут же полетели пули, взвизгнула шрапнель; казаки на минуту опешили было, хотя замешательства между ними не произошло никакого.

— Станишники, не сдавай! — послышался оклик командира, приведший их в себя.

Тут же фланговые разъезды понеслись в обход. На краю оврага явилась русская батарея. Стрелки, развернувшись цепью, пошли на штурм. Китайцы, заметив это движение, даже не дождались русских и разбежались.

Ещё две-три версты прошли спокойно, а там новый бой на открытой равнине. Здесь дело было потруднее. Китайцы защищались упорно. Выбить их с позиций удалось только артиллерийским огнём.

— Счастлив всё-таки наш Бог! — толковали солдаты, остановившись на минутный отдых.

— Именно! Будто в сорочке мы родились. Если бы здесь другие были, а не длиннокосые, всем бы нам капут пришёл!

— Верно, на роду ещё не написано помирать...

Да, китайцы оказались очень плохими стрелками. Их позиция, вторая на пути к Айгуну, была такова, что ружейный и артиллерийский огонь из её окопов мог снести всех, кто ни попытался бы подойти с фронта.

К большому удивлению наступавших, ничего не было слышно о Казаках, кинувшихся в обход первой позиции!

— Сплоховали станичники-то! — предполагали стрелки и добровольцы. — Хвалёное слово в прок не идёт!

— Ну, не из таких они, своего не упустят, возражали защитники лихих степняков.

Действительно, не упустили. Только что покончили со второй позицией, как на цицикарской дороге затрещала перестрелка. Это казаки, недолго думая, кинулись на отступавшие из Айгуна к Цицикару главные силы неприятеля в то время, когда часть их подобралась уже к самому Айгуну.

Было семь часов вечера, когда ярко-багровое зарево поднялось над Айгуном...

Оплот китайского владычества на Амуре пал. Оба берега великой маньчжурской реки стали русским достоянием.

— Слава Тебе, Господи! — воскликнули в рядах наступавших. — Кончено дело!

Кончено, да не совсем!

Китайцы были разбиты и. изгнаны, Айгун пылал, но его защитники пришли в исступление. Высланный для выбора места для бивуака очень небольшой отряд капитана Самойлова совершенно неожиданно был окружён далеко превосходившими его силами неприятеля. Завязался бой. Положение смельчаков было критическое. В отряде было всего шесть человек: три офицера и три вестовых казака, китайцев же — до 400 человек. Русским пришлось отстреливаться из револьверов; но где же единицам было держаться против сотен?

— Эх, помирать приходится! — сказал один из вестовых.

— В плен не давайся только, а помирать всё едино! — поддержал товарищ, но вдруг встрепенулся.

Совсем недалеко послышалось грозное русское «ура».