В пасти Дракона

Вань-Цзы так был погружен в свои думы, что даже не обратил на эту встречу внимания и хотел уже обойти встречного, но тот сам остановил его, протягивая вперёд руку.

Теперь молодой китаец быстро пришёл в себя и поднял голову.

— Синь-Хо! Ты! — воскликнул он.

Перед ним стоял тот, кого среди боксёров величали сыном Дракона.

— Да, это я, Вань-Цзы! Ты не ошибся! — отвечал Синь-Хо.

Лицо его не было сейчас так мрачно, как всегда. Напротив того, он даже улыбнулся.

— Я вижу, что ты узнал меня, и очень рад этому! — говорил он. — Обыкновенно меня стараются не узнавать...

— Но что тебе нужно от меня? Как ты очутился здесь?

Синь-Хо улыбнулся презрительно.

— Отчего же мне не быть здесь? Разве эта земля, на которой мы стоим, не принадлежит китайскому народу? Разве дети этого народа лишены уже права ступать по родной земле?

— Но опасность!

Синь-Хо пожал плечами.

— Я не боюсь ничего. Притом здесь меня никто не знает. Не случайно же я имею пропуск... Видишь, он выдан в английском посольстве...

— Как ты приобрёл его?

— Как? Чего нельзя приобрести за золото, звон которого так ласкает слух каждого европейца?.. Но это всё неважно. Я пришёл за тобой, Вань-Цзы!

— За мной? — в голосе молодого китайца послышался страх.

— Да, за тобой. Почему тебя это пугает? Или изумляет?.. Или и ты уже изменил своей Родине и переметнулся на сторону её врагов?

— Нет, я верен по-прежнему...

— Это хорошо. Я знаю, что ты говоришь правду и скорее согласен умереть, чем сказать ложь... Ты видишь, что я тебе верю, и даже твои частые посещения этого проклятого места не поколебали моего доверия.

— Что же тебе нужно от меня, Синь-Хо?

— Я послан призвать тебя к делу.

Вань-Цзы вздрогнул.

— Не бойся! — заметил это Синь-Хо. — Дело тебе будет дано по твоим силам. Величайший из патриотов князь Туан по-прежнему милостив к тебе. Он зовёт тебя, и ты должен повиноваться.

— Я приду... Когда мне велено явиться?

— Завтра перед закатом солнца. Туан будет ожидать тебя. Ты знаешь свою участь, если ослушаешься. Теперь прощай!

Синь-Хо повернулся, чтобы уходить, но в это мгновение внезапная мысль осенила Вань-Цзы.

— Синь-Хо! — воскликнул он голосом, в котором слышалась мольба.

Тот остановился и исподлобья взглянул на Вань-Цзы.

— Что тебе?

— Ты могущественный человек, Синь-Хо! — спеша и захлёбываясь словами, заговорил молодой китаец. — Ты — слава всемогущего «И-хо-туана» и его великий жрец. Кто может знать пределы, до которых простирается твоя власть, великий сын Дракона?

— Что же из этого? — скривился в насмешливой гримасе Синь-Хо. — Я польщён, что ты, считающий дракона пустой выдумкой, вдруг говоришь о всемогуществе его слуги. Не робей, говори, что тебе нужно от меня?

— Тут, Синь-Хо, была девушка, русская... Она никому не сделала зла, Синь-Хо, клянусь тебе в этом.

— Что же с ней?

— Она пропала. Бесследно пропала в ту ночь, когда верные хотели разогнать веселившихся иностранцев. Она, эта девушка, была очень легкомысленна и сама виновата в своей беде; она убежала из-под падежной защиты, и её нигде нет. Даже следов не найти.

— Ты говоришь, русская девушка? — подумав с мгновение, переспросил Синь-Хо.

— Да... Только ты можешь найти её.

— А ты почему так интересуешься ею? Какое тебе дело до неё?

Вань-Цзы смутился:

— Ах, Синь-Хо!..

Сын Дракона как-то криво улыбнулся.

— Не из-за неё ли ты такой частый гость в этом проклятом месте? О, Вань-Цзы, я начинаю думать, что на тебя нельзя положиться. «Кто любит чужую женщину, тот не любит своей матери», — говорит мудрец. Но всё равно. Что ты хочешь от меня?

— Я прошу тебя узнать, что с ней, жива ли она или умерла... Ты это можешь, Синь-Хо!

— Может быть, я уже знаю, где та, о которой ты говоришь!..

— Знаешь, Синь-Хо? — так и кинулся к нему молодой китаец. — Дай мне возможность успокоить её отца, её мать, умирающих от тоски по ней.

Синь-Хо покачал головой:

— Нет, я ничего тебе не скажу, пока ты не заслужишь это! Если действительно девушка дорога тебе, то ты не посмеешь изменить нам, боясь за участь, что ожидает её в случае твоей измены.

— Так она жива! — засиял от радости Вань-Цзы. — Именно так я должен понять твои слова, Синь-Хо?

— Жива.

— О, благодарю тебя! Благодарю ot всего сердца, от всей души! Я не смею больше спрашивать тебя о чём, но, Синь-Хо... я знаю, что ты добр, что ты не позволишь обидеть это ни в чём не повинное существо.

— Всё зависит от тебя... Прощай, я должен спешить! Не забудь приказания. Помни, Туан ждёт тебя...

И медленными шагами Синь-Хо пошёл прочь, оставив Вань-Цзы трепещущим от внезапно охватившего его восторга.

Синь-Хо шёл по европейскому кварталу вполне уверенно, как человек, который знает, что ему бояться здесь нечего. На ходу он низко кланялся высокопоставленным европейцам, встречавшимся ему, и даже смелость свою простёр до того, что совершенно свободно заговаривал с солдатами.

Благодаря пропуску он беспрепятственно миновал Посольскую улицу и скоро затерялся в толпе, шумевшей и волновавшейся у Ха-Дамынских ворот.

Вань-Цзы, между тем, забывая даже своё достоинство, опрометью бросился бежать к домику Кочеровых.

— Она жива, жива! — кричал он, вбегая на порог.