В пасти новой войны

Ужасающая картина, представшая взглядам тех, кого командиры и их офицеры насильно загоняли на площадку, послужившую до этого смертным одром для многих тысяч их предшественников, буквально парализовала недеров. С необычайным проворством, вызванным страхом перед столь мощными орудиями убийства, какими являлись киттары империи, они строились в боевые порядки. Меедар понимал, что если бы они догадались, что противник лихорадочно пытается ослабить противовесы своих машин, чтобы обрушить их исполинскую мощь на те пятьдесят тысяч, что волнами выплёскивались из Врат Скорби и, не останавливаясь, пытались сблизиться с центром обороняющихся, то так бы не торопились. Он усмехнулся своим мыслям, но его улыбка, больше похожая на оскал, тотчас превратилась в болезненную гримасу. Восемнадцать шаров, оставляющих за собой огненные следы, ударились о стены и центр, разлетевшись на тысячи огненных капель. Мгновенно всё вокруг расцвело пламенем, в котором носились живые факелы. Меедар сразу узнал смолу дерева раконта, в изобилии росшего в пустошах Ордаэра. Смола этого дерева использовалась инженерами империи только в одной области. Сначала каменные глыбы, служащие для обстрела противника, дробились на тысячи маленьких составляющих. Затем эти маленькие, заострённые камни обмазывались смолой этого дерева и, благодаря её отличным клейким качествам, собирались вновь в одну шарообразную каменную глыбу. Каждый такой выстрел, сделанный впустую, означал потерю трёхдневного непосильного труда четырёх инженеров. Зато последствия попадания в цель этих зарядов Меедар сейчас наблюдал воочию, и они привели его в состояние панического ужаса.

Перед выстрелом такой шар заворачивался в хорошо промасленный войлок и поджигался. При ударе он раскалывался на тысячи острых, гранёных камней, обмазанных смолой раконта, и разил лучше залпа сотен стрелков. Смола легко поджигалась и долго горела, рассыпая вокруг себя вихри искр. От жара горящей смолы плавился воздух и камень, а плоть даже таких стойких к огню существ, какими являются недеры, обугливалась.

Меедара охватило состояние ирреальности, он ничего не замечал вокруг или не хотел замечать. Единственным желанием, охватившим его сейчас, было желание проснуться, хотя он и понимал, что не спит. Страшная картина разрушения и гибели, развернувшаяся рядом, казалось, подчинила себе Меедара, и он вопреки здравому смыслу упивался ей, находя в царившем вокруг безумии особое удовольствие. Недеры старались протолкнуться назад, спасаясь от жара. Некоторые, обезумев, сами шли навстречу ему и погибали в ужасных страданиях. Другие, ища спасения, бросались к его ногам и погибали охваченные пламенем, которое не причиняло Меедару ни малейшего вреда, огибая и, словно, боясь.

Перед лицом несущего избавление неожиданно появилась рука Дионы, на раскрытой ладони которой лежал, переливаясь всеми цветами радуги, небольшой и казавшийся живым камень. Совершенная бесформенность камня притягивала взгляд Меедара, а непонятный несведущим символ на вершине камня, словно парализовал его. Секунды, показавшиеся повелительнице хаоса вечностью, тянулись неимоверно медленно, а Меедар никак не мог решиться. И когда внутренняя борьба достигла своего накала, Диона приблизила камень вплотную к глазам Меедара, и тот инстинктивно схватил его. Достав из складок одежды изогнутый во многих местах, но, тем не менее, прямой, что для тех, кто не познал хаос, было бы парадоксом, жезл, он водрузил на его вершину камень. Если раньше камень лишь казался живым, то сейчас никто и не усомнился бы в этом. Превратившись в бесформенный сгусток, он не переставал переливаться различными цветами, только эти переливы стали более частыми. Частыми настолько, что сотни различных цветов и оттенков мелькали в течение одного мгновения. Сам же камень увеличивался в размерах, меняя форму, и через несколько секунд уже напоминал шар около десяти сантиметров в диаметре. Меедар бегом бросился к центру площадки, а неистово бушевавшее вокруг пламя тускнело и исчезало в месте, где ступала его нога, чтобы через мгновение снова взвиться вверх беспощадными всепожирающими языками. Добежав до нужного ему места, Меедар двумя руками поднял над головой посох и с силой вонзил его в камни под ногами.