В паутине страха

Лиза, извини, что я так неожиданно пропал. Дело в том, что я угодил в больницу с банальным приступом аппендицита. К счастью, все обошлось. Я дома. Твой вариант письма Найоми показался мне очень привлекательным, но знаешь, я, пожалуй, не буду писать о космосе. Это так примитивно, и потом об этом столько всего написано. В общем, пока я «загорал» на больничной койке, у меня родился новый сюжет. Представляешь, джунгли, девушка-археолог хочет найти затерянный город, где когда-то обитало племя амазонок. Ее проводник – разбитной парень, вначале он насмехается над сухой археологиней, а потом влюбляется в нее. С ними происходит много приключений. В пути на них нападают пираты, чтобы отобрать карту, ведущую к сокровищам…

Лиза улыбнулась и удалила письмо Рода. Она поняла, что он из той когорты мечтателей, которые никогда не доводят дело до конца. Общаться с такими людьми Лизе было неинтересно.

13

– Значит, все рассказала Кириллу? – спросила Туся.

– Все, – ответила Лиза.

Была большая перемена. Подруги сидели в столовой, ели биточки и запивали их киселем.

– Ну и как он отреагировал?

– Сначала рассмеялся, а потом сказал: «Какая же ты еще глупышка у меня», и поцеловал.

– Нормальная реакция нормального парня, – оценила Туся, медленно жуя. – В общем, мир да любовь?

– Да.

– А после уроков вы с родителями за Соней и Дашуткой едете?

– Да, – снова сказала Лиза, улыбнулась и взглянула на часики: – Ешь быстрее, звонок скоро.

Девчонки быстренько подчистили тарелки и понесли грязную посуду на специальный стол. И в ту минуту, когда они выходили из столовой, в конце коридора показался Мишка Степанов. Он что-то увлеченно рассказывал Максу Елкину, размахивая руками.

– Бррр… Как вижу Мишку – мороз по коже, – попятилась Лиза и даже спряталась за спину Туси. – Из головы не выходит весь его заумный бред насчет избранных и новой цивилизации.

– Да? – Туся развернулась к Лизе и пристально на нее посмотрела: – А для чего у нас в школе психолог? За что Романов зарплату получает? А ну пошли к нему.

– Я боюсь идти к Дмитрию Дмитриевичу, – уперлась Лиза.

– Вот-вот! Начинается с трусости, а заканчивается нервным расстройством. Пошли, пошли!

Туся тащила Лизу по коридору, та вяло сопротивлялась. Раздался звонок, и Лиза вовремя вспомнила:

– Тусь, тебя сегодня должны были вызвать по географии. «Двойку» исправлять. Ты же учила.

– Несчастье с подругой не менее важно, чем хорошая учеба.

Тусю уже ничто не могло остановить: ни стихийное бедствие, ни тем более какая-то там Полина Сергеевна. Подруга заставила Лизу подняться на второй этаж и решительно постучала в дверь без таблички.

– Войдите!

Лиза переступила порог кабинета, крепко держа Тусю за руку. Вернее, наоборот. Это Туся крепко вцепилась в нее, не давая убежать.

– Вам что, девочки? – Романов поднял голову. Он сидел за столом, читал какой-то журнал.

– Нам поговорить нужно, – сказала Туся, подталкивая Лизу вперед.

– А у вас разве нет сейчас урока? – Психолог поднялся.

Вежливый, симпатичный, средних лет. В глазах вопрос.

– У нас окно, – сказала Туся.

– Тогда присаживайтесь.

Подруги расположились в креслах.

– Я вас внимательно слушаю. – Дмитрий Дмитриевич занял свое место.

Лиза подумала, что у нее скоро появится мозоль на языке: кажется, она рассказывает эту невероятную историю в четвертый раз. Но ничего не поделаешь…

– Во-первых, нельзя позволять испытаниям разрушать себя, – сказал школьный психолог, выслушав ее рассказ. – А во-вторых, давайте во всем разбираться по порядку. – Он потер лоб, собираясь с мыслями. – Видишь ли, Лиза, как бы ни были разнообразны и неповторимы переживания каждого человека, возникновение и течение эмоциональных процессов имеют свои закономерности, общие для всех людей. В зависимости от силы, глубины, направленности переживаний выделяют различные формы эмоциональных процессов: аффекты, настроения, чувства.

Туся шепнула Лизе:

– Вот каждое слово в отдельности я понимаю, а все вместе не-а. Зря мы сюда пришли.

Лиза улыбнулась. Она лучше Туси разбиралась в тонкостях человеческой души, поэтому ей легче было понять психологические мотивы, движущие человеком. А между тем Романов, увлекшись, продолжал что-то вроде вводной лекции: