В пекло по собственной воле

Он, оказывается, был одним из основных журналистов, на которых была рассчитана предвыборная кампания министра. Купили его элементарно, не знаю уж, кто конкретно этим занимался — Чугунков, Менделеев или сам министр. Фимке пообещали, что в случае избрания министра президентом, его сделают редактором «Мира катастроф». И это помимо немалых гонораров за материалы, напичканные политической рекламой. Фима, конечно, ухватился за эту возможность обеими руками. Он давно уже чувствовал, что перерос свое место в газете. Авторитет, конечно, и уважение молодых сотрудников и особенно сотрудниц, но самому-то ему уже хотелось большего — важного и престижного.

Да и что такое, в конце концов, специальный корреспондент? Вечные разъезды и вообще на побегушках — «смотайся туда», «съезди сюда», «срочно в номер», «отдохнешь в следующий раз» и тому подобные прелести жизни главного журналистского пера газеты. Да и денег, которые платили ему за всю эту суетень, Фиме хватать перестало. Его старенькая холостяцкая квартирка на Арбате стала раздражать вечной облезлостью стен и обшарпанностью мебели, а главное, тем, что вызывала кривую усмешку у девушек, которых он приводил в нее. То ли сам он постарел, то ли девушки теперь пошли какие-то другие, Фимка понять не мог, ведь квартира-то оставалась все та же.

В общем, предложение поработать на министра в его предвыборной кампании пришлось Фиме как нельзя кстати. Но обо всем этом я догадалась сама, поскольку знала немного реалии его жизни. Фимка же больше напирал на свое спасательское самосознание и развивал геополитические идеи, связанные с его надеждами на будущую деятельность министра в качестве Президента России.

Слежку за собой, по его утверждению, он почувствовал еще в Москве, в аэропорту. Но пара бутылок пива и вечное Фимкино: «А, ерунда!» — помогли ему забыть такие мелкие неприятности, как ощущение чьих-то глаз, сверлящих тебе спину. А тут в салон самолета вошла стюардесса с вполне профессиональной внешностью и фигурой, и Фима вообще забыл, куда летит.

Первый раз майор в пограничной форме налетел на него у палатки геофизиков. Он представился начальником охраны секретной зоны майором Турсуновым и потребовал у Фимы документы.

Фима показал ему свое редакционное удостоверение, обеспечивающее ему допуск практически на все территории в районе любого бедствия при проведении спасательных работ. С подписью самого Чугункова. Фима всегда чувствовал себя с этим удостоверением, как на вездеходе среди болота милицейских кордонов.

Турсунов, однако, сунул его удостоверение к себе в карман и объявил, что задерживает его за нарушение режима посещения закрытой зоны стратегического значения. Фима растерялся и наверняка дал бы себя увести, если бы его не выручил вовремя вышедший из палатки на шум очкастый геофизик. Того обмануть было не так просто. Он хорошо знал и все секретные объекты, и кто, и что должен охранять, и всех офицеров на заставе.

Он потребовал документы у Турсунова, тот вынужден был предъявить удостоверение офицера ФСБ, после чего Финкельштейн чуть ли не силой забрал у него Фимкино удостоверение и самого Фимку. Об этом Фимка мне и рассказывал, когда знакомил меня с геофизиком.

На заставе Фимка фактически сам вновь нарвался на Турсунова. Он по моей просьбе вломился-таки после долгих переговоров с Евграфовым в комнату, где держали старика-айна, и столкнулся нос к носу с Турсуновым. Тот очень обрадовался.

Прямо при старике, ничуть не смущаясь его присутствием, Турсунов сделал Фимке следующее предложение: Шаблин продолжает работать на министра, но все материалы, которые он будет готовить в номер, должны проходить через людей, на которых работает он, Турсунов, но так и не назвал — на кого именно. И там в них будут добавлять некоторую информацию — совсем небольшие изменения авторского текста, не касающиеся авторских оценок, исключительно фактические. Фимка в очень грубой форме, используя ненормативную лексику, отказался. Вот тогда Турсунов и поставил ему синяк под глазом. И вновь принялся говорить в том же спокойном тоне делового предложения. А Фимка присмирел и только упрямо мотал головой, когда Турсунов в очередной раз спрашивал его согласия тайно работать против министра.

В конце концов Турсунов рассвирепел и принялся просто избивать Фиму, а потом сказал, что согласие — это единственная для него возможность остаться в живых. Альтернативы — нет.

Не знаю почему, но Фимка не согласился и под угрозой, что будет убит. Спросить его об этом я не могла. Он бы все равно ответил мне совершенно однозначно: он, мол, не мог предать министра и всех своих друзей среди спасателей, в том числе и меня.