В перекрестье времен (СИ)

Включить свою волшебную пластинку не было никакой возможности. Тренированные конвоиры зорко следили за каждым его движением. Задержание в милицию грозило сообщением об этом в школу. А там, кто станет разбираться – как, да за что… Но даже не это было основной причиной робиного нежелания попадать в райотдел милиции. Он слышал, что там всех задержанных тщательно обыскивают. Значит найдут пластинку, которую изымут. И спецы по всяким там экспертизам могут догадаться о ее назначении. Или испортят насовсем, изучая ее свойства всякими аппаратами и реактивами.

Дежурный следователь был явно невыспавшимся и, вероятно, поэтому – очень злым. Его хмурая физиономия носила оттенок явных неудач по борьбе с оживившимся криминалом. Для начала он произвел осмотр робиных пожитков, тряся каждой книжкой раскрытыми страницами вниз над расстеленной на столе газетой. Ни доллары, ни евро оттуда, естественно не посыпались, чем следователь опечалился еще больше. Затем он достал из папки двойной лист разлинованной бумаги с угрожающей надписью "Протокол допроса" и положил его перед собой.

– Фамилия! – грозно рявкнул он.

Дело было плохо. Надо срочно что-то придумать. После допроса Робу наверняка обыщут…

– Дяденька! – плаксиво взмолился он, – я вам все-все расскажу. Только очень хочу в туалет, отведите меня, пожалуйста, иначе могу…, – и он картинно схватился за низ живота.

Сыщик досадливо крякнул, взял Робу за руку и повел к дверям кабинета.
Туалет состоял из умывальной комнаты с тремя умывальниками и урной для мусора, а также туалетной комнаты с тремя кабинками и двумя писсуарами. Роба шмыгнул в дальнюю кабинку и трясущимися от волнения руками взялся за манипуляции с пластинкой. Следователь остался в умывальной комнате и стал мыть руки. Так, готово – Роба сделался невидимым. Но как отсюда ускользнуть? Его бдительный страж увидит, как откроется дверь кабинки, а оттуда никто не выйдет. Сразу заподозрит неладное… Решение пришло быстро. Между полом и дверцей кабинки было расстояние сантиметров тридцать – как раз, чтобы выбраться ползком. Испачкаешься, наверное, но выбирать не приходилось. Роба протиснулся в щель и встал, прислонившись к дальней стенке у приоткрытого окна.
Он слышал, что сыщик, закончив мытье рук, стал просушивать их у сушильного автомата. Затем принялся насвистывать какой-то незнакомый Робе мотив на манер похоронного марша, как раз под стать своему настроению. Так прошло несколько томительных минут.

– Эй, задержанный! – наконец обеспокоился следователь, – ты, что там застрял. Давай, выходи!

Не получив ответа, он ринулся в туалетную и распахнул дверцу кабинки. Никого. Две остальных кабинки также оказались пустыми. Суматошно пометавшись по комнатам, незадачливый страж застыл у приоткрытого окна. Потом открыл одну его створку полностью и стал озирать окрестности.

– Так-растак! – с чувством произнес он, явно расстроившись от неожиданного побега подследственного, – вот, стервец! Сбежал все-таки! Хорошо хоть в дежурке его пока не зафиксировали… Ну, сукин сын…

И отправился восвояси, насвистывая по дороге все тот же траурный марш. Выбраться из здания тоже оказалось непросто. Роба пришлось быстро увертывался от спешащих куда-то сотрудников, то шарахаясь в сторону, то прижимаясь к стенке. Но приключения на этом не закончились. Чтобы более не попадать впросак и побыстрее добраться домой никем больше не замеченным, он остался в режиме невидимости и очень скоро преодолел нужное расстояние.

Улица перед его домом была почти пустынна. Зной всех загнал в различные тенистые убежища. Лишь проезжая часть была заполнена движущимися автомобилями, да возле овощного магазина, находившегося рядом с робиным домом, стояла молодая мамаша с коляской. Роба решил подождать ее ухода, а затем материализоваться в обычном времени.

Однако женщина не ушла, а, оставив коляску на улице, зашла в магазин. Роба поставил пластинку на первое деление и не спеша двинулся к своему подъезду.