В петле

Заметив Колыча и журналистов, он неторопливо поднялся с места и двинулся им навстречу. Марина быстро посмотрела на Костю и тут же отвернулась, но в одном этом взгляде было столько эмоций и оттенков чувств, что Косте показалось, будто он успел неторопливо переговорить с напарницей обо всем. Ему вдруг подумалось, что, наверное, именно после таких моментов люди начинают верить в телепатию безо всяких чудес Зоны.

– Ну, здравы будьте, господа репортеры, – сказал человек, бесцеремонно разглядывая Марину.

На его абсолютно лысой голове не было и следа волос, а брови выглядели настолько блеклыми и редкими, что казалось, будто их нет вовсе. Правый глаз затягивало бельмо, а на левой руке не хватало двух пальцев. Но левый глаз бандита смотрел так пронзительно, что Костя ощутил легкий озноб, когда тот лишь скользнул по нему взглядом. На Марину, впрочем, пронзительный взгляд, казалось, возымел прямо противоположное действие. На лице ее появилась снисходительная усмешка, плечи развернулись, и вся она внезапно стала похожа на ту прежнюю Марину, которую Костя знал в прошлой жизни.

– Здрасте, – сказал он бандиту, испытав внезапно приступ непонятной ревности и желая отвлечь одноглазого от разглядывания напарницы.

– Добрый день, – вежливо сказала Марина, и одноглазый, лишь на секунду отвлекшись на Костю, снова вперил в нее взгляд. Репортерша явно чем-то поразила бандита, и с каждой секундой эта мысль становилась Косте все неприятней.

– Давайте знакомиться, – сказал лысый. – Раз уж вас принесло сюда брать у меня интервью, а я почти готов прославиться, будет в корне неверным остаться для всех неизвестным героем. Многие сталкеры слышали обо мне. Многим будет интересно увидеть такого легендарного робингуда, как я.

– Вас так и звать – Робингуда? – уточнила Марина.

– Нет, гораздо чаще я фигурирую под именем Хантер, – почти галантно осклабился одноглазый.

– Ну что ж, будем знакомы. Я Марина, репортер «Тринадцатого», а это мой оператор – Константин. Не могу сказать, что ехала сюда с удовольствием, уж больно здесь страшно. Но в окружении таких смелых и сильных мужчин начинаю чувствовать себя в безопасности.

Напарница так очаровательно улыбнулась Хантеру, что Костя против воли ощутил приступ раздражения. Фоном в голове зудела беспокойная мысль: ему казалось, что он уже слышал это имя – Хантер.

– Ну что, показывайте вашего пленника, – абсолютно беззаботным голосом сказала Марина, и Костя ощутил, как раздражение тает без следа – каким-то шестым чувством он вдруг понял, чего стоит подруге это напускное равнодушное веселье.

– А куда торопиться? – удивился Хантер. – Давайте сперва сядем, отобедаем, я вам расскажу нашу программу и причину, заставившую вытащить из кожаного кресла этого зажравшегося хомяка и притащить его сюда. Здесь, как видите, безопасно. Аномалии начинаются вон в том болоте и расходятся широким веером дальше, в глубь Зоны. А вокруг этого чудесного озерца тишь да гладь, да божья благодать.

– Отличная идея, – быстро сказал Костя, опасаясь, что Марина начнет настаивать и вызовет ненужные подозрения, а то и враждебность со стороны бандитов. – А то нам так долго идти пришлось, что с ног падаем от усталости и умираем с голоду.

– Столичные птенчики, – с легким презрением и превосходством, но довольно добродушно сказал Колыч.

– Прошу к нашему костерку, – скривился в попытке сделать вежливую гримасу Хантер, отчего его лицо немедленно покрылось многочисленными морщинами.

На звук голосов из дверного проема одной из хижин показалась взлохмаченная голова. Заспанный человек проводил недоуменным взглядом странных гостей, зевнул и спрятался обратно.

– Садитесь, – коротко пригласил, как приказал, Хантер. – Колыч, сообрази репортерам пожрать.

– А че сразу Колыч? – возмутился тот. – Я их вообще-то через Периметр тащил, по Зоне сопровождал, на костяном поле оберегал – мне отдых положен.

– Что тебе положено, то я решаю, – грубо сказал Хантер. – Ты их привел – ты и бегаешь вокруг, пока другого приказа не получишь. Жратва сварена, надо просто в тарелки накидать.

Колыч с ворчанием удалился в ближнюю хижину и принялся греметь там металлической посудой.

– Приступим? – предложила Марина, безо всякого стеснения опускаясь на одно из бревен возле костра, выполняющее роль скамейки. – Можно все снимать или что-то предпочитаете утаить от наших зрителей?

– Снимайте, не жалко, – щедро разрешил Хантер.

Костя, перехватив взгляд Марины, поставил кофр на землю, открыл его и вытащил камеру. Макет был добротной копией настоящей профессиональной техники. Такой же удобный, тяжелый и со всеми необходимыми «горящими» светодиодами при включении.

Хантер задумчиво смотрел на Костю, пока тот готовился к съемке, потом встряхнулся, словно сбросив наваждение, и сказал: