В пьянящей тишине

Как метеорологу, мне известно, что наш остров расположен в особой зоне океана, которую окружают тёплые морские течения. Этот факт объясняет многое. Например, обилие наземной растительности, задержку первых снегопадов, время для которых уже давно настало, а также появление этих существ. Если бы они обитали во всех морях и океанах, человечество сохранило бы исторические сведения о них в своих летописях: дело бы не обошлось одними легендами. Однажды я прочёл, что в крови рыб, обитающих в полярных широтах, содержатся вещества, противодействующие замораживанию. Возможно, у неё тоже есть что-то подобное в крови — это бы объяснило её синий цвет. Если это предположение неверно, то как объяснить тот факт, что существа, живущие в холодных глубинах океана, не имеют толстого слоя подкожного жира? У неё мускулы классической статуи, гладкая кожа с зелёным отливом, как у саламандры. Представьте себе лесную нимфу в змеином наряде. Соски грудей — как чёрные крошечные пуговки. Я попытался положить карандаш под её грудь, но он упал на землю: кажется, невидимые нити поднимают её бюст кверху. С такими яблоками Ньютону не удалось бы создать свою знаменитую теорию. Поневоле вспомнишь французов, которые утверждают, что совершенная грудь должна умещаться в бокале для шампанского. Мышцы её тела говорят о здоровье и энергии — корсеты здесь ни к чему. Таз балерины и плоский, невероятно плоский, живот. Ягодицы твёрже островного гранита. Кожа на лице ничем не отличается от покровов других частей тела, в то время как у людей по коже щёк невозможно судить о прочих участках тела. Под мышками, на голове и лобке не видно ни следа корней волос. Бёдра — чудо стройности — соединяются с туловищем так гармонично, что никакому скульптору не дано воспроизвести это совершенство. Что касается лица, у неё египетский профиль. Тонкий и острый нос контрастирует со сферичностью головы и глаз. Лоб поднимается плавно, словно мыс над морем, никакому римскому профилю с ним не сравниться. Шея будто срисована с портрета утончённой девушки, созданного средневековым художником.

Я отвёл её в тёмный угол. Безмозглое существо дрожало от страха: так корове не дано понять, что делает с ней ветеринар. Я зажёг свечку и стал приближать её к глазам животины, а потом удалять от них. Яркий свет заставляет зрачки сужаться, они превращаются в узкие щёлочки, как у кошки. Наблюдая это, я невольно почувствовал волнение: её глаза, скорее круглые, чем овальные, подобны волшебным синим зеркалам. В них отсветы янтаря. Глазное яблоко словно капля ртути. Я вдруг увидел там себя самого: я смотрел на неё, а получалось, что на самого себя. Мне захотелось прекратить опыт. Когда человек видит своё отражение в глазах чудовища, он испытывает головокружение. Кому-то это может показаться смешным. Однако пусть меня судит лишь тот, кто когда-нибудь пережил подобный опыт.

Невозможно безразлично наблюдать за ней. Стоит до неё дотронуться, как интерес исследователя вдруг исчезает. Едва коснувшись, рука отдёргивается, точно от удара током. Один из наших основных инстинктов говорит о том, что прикосновение связано с теплом: холодных тел нет. Но её температура ранит меня и причиняет боль. Она напоминает холод трупа, который уже покинула жизнь.

25 февраля.

Они появились. Их много. Обычно наша порция боеприпасов составляет шесть патронов, а сегодня мы истратили восемь.

26 февраля.

Вместе с Батисом мы истратили девятнадцать патронов.

27 февраля.

Тридцать три.

28 февраля.

Тридцать семь.

1 марта -16 марта.

Я слишком занят борьбой за свою жизнь, чтобы вести записи. А о том, что я мог бы описать, лучше не сохранять воспоминаний.

18 марта.

Штурмы постепенно становятся не такими яростными. Сегодня я довольно долго осматривал со стороны леса маяк и наш балкон. Батиса моё занятие заинтересовало, и он присоединился ко мне, не говоря ни слова. Мы стояли рядом, плечом к плечу. Мои мысли занимало одно: я хотел увидеть маяк таким, каким видят его чудища, попытаться войти в тайники мозга этих кровожадных существ, чтобы понять, каким они видят меня. Спустя некоторое время Батис сказал:

— Ну, что ж, похоже, никаких изъянов в нашей обороне нет.

И ушёл.

20 марта — 21 марта.

Они наблюдают за нами, но не нападают. Сначала это вызывало во мне тревогу, но позднее она сменилась простым любопытством. Обычно мы видим лишь мелькание теней. Иногда их можно различить между деревьями или на морском берегу. Когда луч маяка падает на одно из чудищ, оно тут же исчезает.