В Plaz’e только девушки

Секретарь подняла голову от компьютера, исподлобья оглядела сидевших в приемной женщин: «Еще три дуры приперлись…» Ей не терпелось приоткрыть ящик стола, где лежал улетный триллер, и незаметно почитать. Страшно хотелось узнать, чем у них там все закончится, ну, с маньяком этим, а из-за этих мымр приходится строить из себя деловую.

Она сделала неприступное лицо – а то того и гляди с разной ерундой полезут. «Особенно вон та, выцветшая, будто в секонд-хенде на вешалке висела. Лицо подмазано, а все равно блеклое, как промокашка. Глазу не на чем остановиться – затрапезная юбка до середины колена, вязаная кофточка в мелких катышках, кружевной воротничок с аккуратно постриженным махрящимся краем. «Училка бывшая, что ли?» – неприязненно подумала секретарша.

Сердитая девчонка ошиблась, Вера учительницей не была. До недавнего времени она служила делопроизводителем в районной конторе по учету потребностей населения. Но кризис, как бульдозер, прошелся по потребностям. Учитывать стало нечего. Префектура решила сократить часть сотрудников. Естественно, сократили и Веру. Почему ее и почему «естественно»? Она не могла ответить на этот вопрос, просто при малейшей реорганизации всегда сокращали именно ее. Может быть, вид у Веры был такой, будто она заранее смирилась с неизбежным увольнением. Она не скандалила, права не качала, уходила молча. А может, работа у нее была какая-то полунужная? Вроде бы дело как дело, но необязательное, что ли. Вера незаменимой не была. А главное, никогда этого не хотела. Мать воспитывала ее одна, была робкой, слезливой и внушала дочери, чтобы та не высовывалась. По-своему мама была мудрой женщиной. Но это была мудрость мушки-пестрокрылки, главная забота которой – лишь бы не нашли и не съели. Из всех возможных способов борьбы за существование мама выбрала мимикрию. Вера, мамина дочка, была полностью согласна с таким выбором. Ей нравилась их почти незаметная жизнь – уютные радости: старые фильмы по «Культуре», классические романы на ночь, вафельный тортик к чаю… Мама часто оказывалась права. Алку-красотку, которая даже в школу заявлялась в шортах, в подъезде изнасиловали. Нечего задницей вилять направо-налево. У Вальки-ботаника от усердия обморок случился прямо на выпускном экзамене. Нечего умнее всех быть. А Ольга, гимнастка-медалистка, на отборочных соревнованиях ногу сломала. Нечего выдрючиваться. Скромнее надо быть, жизнь будто пальцем грозила выскочкам, точь-в-точь как Верина мама. Как и мама, Вера окончила Архивный институт, факультет делопроизводства. Мама утверждала: документы, как хлеб, – категория вечная, на их век хватит.

Самым страшным потрясением для Веры стала внезапная мамина смерть. Весной, когда они вместе гуляли в парке у себя на московской окраине, в нее впился клещ. Дома его, конечно, вынули, но он оказался энцефалитным, мама заразилась. В Москве почти уникальный случай – такая смерть. Судьба словно злорадно усмехнулась напоследок и выбрала эту незаметную женщину.

Похоронив мать, Вера стала жить одна. Замуж она не хотела – насмотрелась на замужних. К тому же был у нее кое-какой опыт. Когда на работу первый раз устроилась, начальник отдела кадров проявил к робкой девочке свой интерес. Вера побоялась отбрить его, пожаловаться кому следует. Вздохнув, уступила. Потом, передергиваясь от отвращения, вспоминала его, потного, пыхтящего, краснорожего. Незнакомую боль «там» и жжение внутри. Он еще раз с ней переспал, но, увидев мученическое выражение бледного лица и крепко стиснутые зубы, с трудом доделал свое дело и сказал, что с «пионерками-героями» пусть имеют дело пламенные революционеры. Себя он к таковым не относил.

И еще был случай… В общем, опять оказалось противно и скучно, а потом к ней, слава богу, приставать перестали. Вере хотелось жить без отвратительных страстей и ненужных сожалений, спокойно, как мама. Но не получилось. Грянул очередной кризис и очередное сокращение. Надеяться Вере было не на кого. И помочь некому. Таких, как она – безымянных жертв банкротств и дефолтов, пруд пруди.

Вера отнесла в скупку несколько золотых безделушек, которые мама хранила на «черный день». Этого, при ее экономии, хватило на два месяца. Она уже решила сдавать одну комнату их малогабаритной двушки, но мысли о том, что рядом будет жить чужой, пугали.

Вера встала на учет на бирже труда, пробовала сама искать работу. Но дальше собеседований дело не шло. Близких подруг у нее не было, а у немногих знакомых своих забот хватало.

Это объявление она увидела в Интернете. На сайте «Работа ищет…» появилась новая информация: « Совместное предприятие PLAZA предлагает женщинам НЕМОДЕЛЬНОЙ внешности от 30 до 55 лет высокооплачиваемую работу, связанную с выездом за границу. Свободный график».Объявление удивило. Во-первых, возрастной шкалой. Обычно требовались девушки до тридцати. И красоток почему-то просили не беспокоиться. Особо выделенное – «немодельной внешности» – Веру чрезвычайно обрадовало. Правда, был в рекламе среди плюсов единственный минус – работа высокооплачиваемая. Это настораживало. Вера никогда на таких работах не работала. Она их боялась. Как говорила мама, по деньгам и спрос. Спрос Веру пугал. Не потому, что она была безответственная, а потому, что беззащитная. И все-таки решила рискнуть, отправила по Интернету свое резюме, фото, заявление – все, что требовалось.

Спустя день ей позвонили, пригласили на собеседование. Она сидела на краешке стула, опасливо косясь на конкуренток – скорее всего, возьмут какую-нибудь из них. Наверное эту, расфуфыренную. Вера робко покосилась на крупную женщину в фирменном брючном костюме и шелковой цветастой кофте в стиле фолк.

«Расфуфыренную» звали Агния. Она держалась независимо и время от времени с презрением поглядывала на своих соседок. Какие-то зачуханные собрались. «Одна эта моль серая чего стоит, – покосилась она на Веру, – наверное, старая дева». Агния старой девой не была. Но не была и модной худосочной красоткой. Чувствовалась в ней языческая первозданная сила, как у вытесанной из дуба славянской богини. Кажется, припадешь к ней, как богатырь к земле, и обретешь неодолимую мощь. К Агнии тянуло. Но если продолжить сравнение с землей, ее можно было назвать «запретной зоной». Жена перспективного городского чиновника, посторонних она к себе не подпускала. Как прилежный Победоносцев был неприметен до тех пор, пока не стала востребованной «русская идея», так и муж Агнии пошел в гору на волне ожившего национализма. Равнодушную и к политике, и к интрижкам на стороне, своевременный успех супруга и сопутствующие ему привилегии привлекали Агнию больше, чем сомнительные опасные связи. Она знала, в желающих занять пост жены ее мужа недостатка не будет. Однако сладок плод запретных страстей. Однажды она не устояла. Молоденький журналистик был так обаятелен, страстен и мил, а муж в политическом раже так далек от плотских радостей, что…

Ей казалось, что об их романе знают только она да юный любовник. Но как-то раз неподалеку от дома ее остановила незнакомая женщина, передала плотный пакет и быстро удалилась. Агния подумала, что почтальонша принесла какое-то послание для мужа, а потом увидела – на конверте крупно напечатано именно ее имя и фамилия. Дома Агния, вскрыв пакет, без сил опустилась на пол – в конверте были снимки ее любовных утех. И тут анонимный звонок на мобильный.

– Видели?

– Д-да… – непослушными губами прошептала она.

– Хотите поговорить?

– Д-да…

Человек, с которым она встретилась, своего лица не скрывал. Да и какая разница, кто он был. Она его сдавать не собиралась – себе дороже. Он пообещал вернуть негативы взамен на небольшую услугу.

– Что надо? – грубо спросила она.

– Приходите завтра днем в офис вот этой фирмы, – он протянул ей визитку, – там и поговорим.

И вот теперь она сидит в этой приемной среди каких-то чулид. А что ей оставалось? Она посмотрела по сторонам. «Старая дева» сидела вся сжавшись, опустив глаза. Секретарша уставилась в комп, делая вид, что работает. И только третья женщина открыто встретила ее взгляд и приветливо улыбнулась. «Чего радуется, придурочная?»

Агния холодно отвернулась.

«Придурочная» – была вовсе не дура. Яна, корреспондент рекламного журнала, не претендовала на здешние вакансии. Она решила разузнать, что это за работа такая, где требуются далеко не юные сотрудницы неброской внешности и при этом на большой оклад. Редактор поручил ей сделать обзор необычных предложений в период кризиса: кто сейчас больше востребован, где, какие профессии в отстое, а какие, наоборот, в ходу. Роясь в интернетовских порталах по вопросам занятости, Яна наткнулась на необычное объявление и удивилась. Туфта? Или нет? «Немодельные» женщины? Не знаю, не знаю… – думала она. – Может, хотят привлечь побольше претенденток? И что это за дискриминация красоток?» Она доверяла своей журналистской интуиции, поэтому решила пойти на собеседование. Если даже часок-другой потеряет, с нее не убудет, а вдруг… Яна представила реакцию редактора на забойный репортаж, а главное – повышенный гонорар в плотном конверте.

Собиралась тщательно. Ей двадцать пять, но нужны женщины от тридцати – нанесла на лицо более темную пудру, углы глаз у висков смазала яичным белком, чтобы образовались небольшие морщинки, вьющиеся пепельные волосы собрала в строгий пучок, губы не подкрасила. И сразу повзрослела, хоть фото делай – какой вы будете через пять лет. Оделась построже – черные джинсы, серая водолазка, кардиган крупной вязки. Но все равно ее яркая красота пробивалась сквозь тусклый макияж, как работа мастера сквозь поздние наслоения.

На столе секретарши зазвонил внутренний телефон. Она сняла трубку. Выслушала, что ей говорили, обернулась к сидящим:

– Агния Кирилловна, проходите, пожалуйста.

Языческая богиня встала, с непроницаемым лицом пошла к двери.