В плену

На улице тишина, стены клуба держат всё внутри себя, как в вакууме, будто за ними ничего и не происходит. До восхода солнца ещё больше часа, встаёт оно сейчас примерно в 4 утра, поэтому пока что было совсем темно, не считая одиноких жёлтых фонарей, освещающих улицы, создающих небольшой уют, вопреки не очень приглядным староватым домишкам вокруг, внушающим какое-то запустение. Такое себе место для одного из самых популярных клубов, конечно…

Мне предстояла длинная поездка домой, нужно было вызывать такси, которое придётся ещё долго искать из-за большого трафика, а потом около получаса ехать через половину города, потому что живу я по другую сторону от центра. Я достала телефон, чтобы заказать машину, когда услышала голоса где-то недалеко от себя, но вне зоны видимости.

Один из них мне показался смутно знакомым, низкий, грубоватый, отсюда слышно было слабо, я не могла чётко разобрать слова и интонацию и вспомнить, где его слышала раньше, будто слово вертится на языке, но никак не получается собраться с мыслями и произнести его, примерно та же ситуация. Звук доносился откуда-то сзади, и моя опьяневшая голова почему-то решила, что я определённо должна проверить то место и узнать, чей это голос, потому что потом меня будет распирать любопытство, и я пошла, несмотря на внемлющие мне инстинкты, говорившие не совать свой нос не в свои дела.

Я двигалась в ту сторону на носочках, чтоб не привлекать к себе лишнего внимания из-за шума от цоканья каблуков. Немного здравого смысла во мне ещё осталось, а может, это всё-таки инстинкт самосохранения, который решил хоть как-то себя проявить, из разряда: я есть, просто очень любопытный, поэтому мы всё равно пойдём туда, куда нам не надо, но будем стараться быть незаметными. Дошла до небольшого переулка, когда голоса стали более чёткими и уже можно было разобрать хотя бы часть из них.

– Я предупреждал тебя, – произнёс тот самый кажущийся знакомым мне голос.

Ответа слышно не было, второй голос был явно слабее, а потому звучал шёпотом, будто на большее у него просто не было сил.

– Хватит оправданий, я не прощаю ложь и предательство, ты должен был это знать!

Я заглянула за угол, чтобы посмотреть, что там происходит, и может быть, рассмотреть мужчину, голос которого только и было слышно. Сейчас всё мне говорило, что надо уносить ноги и не ввязываться ни во что, разговор явно был не для чьих-то посторонних ушей, но я не слушала саму себя.

Там стояла компания людей, во главе по центру был крупный мужчина, скорее всего, именно он рычал на какого-то парня, которого перед ним держали за плечи два амбала. Такая у него была позиция, плечи насуплены, руки сжаты в кулаки, словно он сейчас сорвётся с места и набросится на беднягу. Свет, падающий от фонарей, лишь немного освещал этот переулок, однако большая его часть всё же находилась в тени, не позволяя разглядеть всех участников потасовки. Но его было достаточно, чтобы осветить со спины главного из собравшихся.

Высокий мускулистый широкоплечий мужчина, короткая стрижка, волосы не очень тёмные, судя по тому, что они не такие чёрные, как всё остальное в этом переулке. Он явно бородатый, на руке виднелось чёрное пятно, я предположила, что это может быть татуировка, потому что сам он был в футболке и руки были оголены.

В голове, как щелчок, появилась догадка, кто этот человек. Я попыталась сфокусировать взгляд, чтобы убедиться в том, о чём подумала, или, вернее, кого увидела. Тогда я чётко поняла, что это человек, которого я сегодня видела бесчисленное количество раз на фотографиях папарацци в Интернете и даже лично – Джон Уинстер. Его внешность, татуировка на руке, которую я заметила и при первой встрече, грубый леденящий душу голос, который ещё издалека показался мне знакомым, всё говорило о том, кто передо мной стоит.

Я продолжала наблюдать за всеми ними, пытаясь понять, что произошло между ними, и что они делают с тем парнишкой в руках двух бугаев, кто он, и чем так заслужил немилость этого страшного человека. Только его лицо и было видно в свете, потому что он был развёрнут к нему лицом. Ему должно быть чуть больше 20, не старше меня так точно, испуганный взгляд, взъерошенные волосы, а всё лицо в ссадинах и синяках без единого живого места.

– Прошу, Джон, не надо! – умолял он своим неуверенным боязливым голосом, который дрожал от страха, а его всего трясло, что было видно невооружённым глазом. Конечно, если ты знаешь Уинстера, понимаешь его реакцию.

– Надо было думать прежде, чем делать, – прорычал Джон, но при этом совершенно не повышая свой голос, который был холодным и абсолютно равнодушным к чувствам человека перед ним.

А дальше всё как в замедленной съёмке какого-то фильма, только это происходило в реальности на моих глазах. Я затаила дыхание, боясь издать хоть малейший звук и наблюдая за происходящим. В руке Уинстера, ещё недавно сжатой в ярости в кулак, неожиданно появилось и блеснуло что-то серебряное – по-видимому, нож.