В плену его власти

— Мой дед должен удостовериться в том, что мы с тобой счастливые влюбленные. После нашего возвращения я стану главой банка, за это время юристы подготовят все документы.

До ресторана едем в молчании.

Я не принимала участия в выборе места, в концепции декора, так что меня раздражает абсолютно все — от цвета стен до ткани, из которой сделаны скатерти.

Я бы все сделала иначе. И ни за что не заказала бы ни одну вычурно бордовую розу.

Мне они всегда казались пошлыми.

Но я все равно натягиваю улыбку после каждого поздравления, с благодарностями принимаю цветы и сжимаю зубы, когда рука Александра в очередной раз ложится на талию или поглаживает меня по спине.

— Танец невесты с отцом, — раздается из микрофона от какого-то очень модного ведущего.

Свет немного глушат, переводят его в более холодные оттенки. Под ногами в середине зале какой-то странный туман, который красиво развевается от каждого движения и окутывает подол платья, становится будто его продолжением.

Наверное, со стороны это выглядит красиво.

— Я рад, что ты приняла правильное решение, дочь, — отец одобряюще сжимает мою ладонь, а я не могу смотреть ему в глаза. — Позже ты поймешь, что мы с матерью хотели для тебя лучшего.

— Постарайся больше не брать кредиты, которые не сможешь выплатить. Хотя… У тебя же есть еще один ребенок, правда?

Отец ничего не отвечает и просто отводит меня к столу, прекратив танец где-то на середине.

— Помнишь, о чем мы договаривались, Ева? — Александр щелкает пальцами, подав знак ведущему, и мужчина отдает микрофон мне. — Постарайся сделать так, чтобы тебе поверили.

Я знаю, что должна сказать. При всех осчастливить мужа новостью о том, что через примерно восемь-девять месяцев у нас родится малыш.

На меня смотрят абсолютно все.

Большинство людей не хочет находиться здесь, но они натягивают маску любезности и с радостью поддерживают пустые разговоры, от которых меня тошнит.

Насквозь фальшивый мир.

— Я бы хотела сообщить… — начинаю свою «пламенную» речь и чувствую, как с каждой секундой легкие будто сжимаются. — У меня есть одна новость для моего мужа, которой я бы хотела… — сглатываю. — Хотела бы поделиться…

— Дорогая, я, кажется, догадываюсь, — Александр включается в это представление, обнимает меня за плечи.

— Я… Я-я… — слова застревают в горле.

Здесь всегда было так душно? Почему мне резко перестало хватать воздуха?

Мысленно считаю до десяти, стараюсь дышать размеренно и снова подношу микрофон к губам.

— Откроешь рот не по делу — устрою тебе счастливую брачную ночь на пятерых. Как думаешь, выдержишь столько мужиков за раз? — спрашивает Александр, зажав ладонью ту часть микрофона, в которую принято говорить.

Все, наверное, думают, что он меня успокаивает. Любящий заботливый муж, идеал мужчины.

Только глаза у него абсолютно дикие. Черный давящий взгляд.

— Мне нехорошо! — вскрикиваю, оповещая всех о своем состоянии, и срываюсь с места в сторону комнаты, где можно спрятаться ото всех.

Запираю дверь, мечтаю увидеть белого кролика, который уведет меня под землю в странный мир. Из меня бы получилась неплохая Алиса.

Александр бьет несколько раз кулаком по двери, но здесь достаточно надежный замок, а других входов, насколько я знаю, нет.

На всякий случай я отхожу к противоположной стене, сбрасываю туфли, на шпильках очень трудно балансировать, когда у тебя все вокруг летает и очертания теряют четкий контур.

— Открой немедленно, Ева! — новый удар, от которого я вздрагиваю и оглядываюсь по сторонам в поисках чего-то, чем можно защититься, если дверные петли все же не выдержат такой атаки. — Что ты устраиваешь? Поздно давать заднюю, малышка, ты теперь моя жена. Как думаешь, сколько мне понадобится времени признать тебя недееспособной? Один звонок. Открой эту чертову дверь, не позорь меня.

Куда мне бежать из закрытой комнаты?

Смешно, но здесь даже окон нет.

Подхватываю подол, чтобы не запутаться в нем, и подхожу вплотную к двери. Щелкаю замком, Александр тут же дергает ее на себя и влетает в комнату.

— Рано я тебя похвалил, да, малышка? — усмехается, напирает на меня. — Ты сейчас же вернешься в зал, спишешь все на свою беременность и извинишься персонально перед моим дедом. И лучше бы тебе сделать лицо пожалостливее.

Он хватает меня за локоть и тащит обратно. Тормозит у ведущей в зал арки, критически осматривает меня.

— Где твои туфли, Ева? — спрашивает с нажимом.

— В комнате остались.

— Не могла сразу сказать об этом? — бросает раздраженно и отпускает мою руку.

Александр приносит мне туфли, держит за локоть, больно сдавливая его. Думает, наверное, что я настолько чокнутая, что в любой момент смогу рвануть в сложно поворотливом наряде куда-то на свободу.

На входе нам преграждает дорогу человек, ради которого и затевался весь этот фарс.

— Я бы хотел поговорить с твоей невестой.

У меня язык не повернется назвать этого мужчину дедом. Уж не знаю, что это за чудеса, но сейчас он выглядит примерно на пятьдесят пять. А если закрасить седину на висках, то и на пятьдесят запросто. Ничего удивительного, что его сегодняшней спутнице около тридцати.