В плену его желаний (СИ)

А затем в воздухе раздался еще более близкий взрыв, едва не сбивший меня с ног. У меня зазвенело в ушах, и я дотронулась до уха, поморщившись, когда стекала кровь. Сбитая с толку, я моргнула сквозь густой дым.

Мир вращался и горел.

Дым рассеялся ровно настолько, чтобы увидеть ту девушку и серебряный блеск пистолета, направленного на Филиппа.

Сердце приняло решение за меня. Я оттолкнула его от себя как раз в тот момент, когда раздался выстрел.

Потом все стихло.

Дым рассеялся.

Этот мир не вращался.

Было холодно, тихо и очень темно.

Глава 37

Фил

Мой желудок пронзила острая боль, моя жена, моя любовь, которая была застрелена, боролась за свою жизнь.

Испытывая головокружение и охватившую тело агонию, я отдался во власть оцепенения. Все вокруг померкло, звуки и образы исказились, в то время как реальность и окружающий мир обернулись чернотой.

Мне ещё никогда не доводилось чувствовать себя таким разбитым, отчаявшимся и потерявшим над собой контроль. Я походил на дикое животное, терял рассудок. Волосы были растрепаны, а рубашка — запачкана кровью. Кровью моей жены… кровью, которая пролилась более суток назад.

— Это я во всем виноват.

Я не боялся смерти, не боялся тюрьмы и вечных мук, но не мог даже вообразить, каково было бы потерять Полину. Я поклялся чтить ее, боготворить ее, защищать ее…

Я не смог сдержать собственную клятву — не смог защитить её.

Когда она очнется — если она очнется — ее мир изменится навсегда. Она стала частью этого мира, я понимал, что оставшуюся часть жизни моей жене придется постигать суть царящего вокруг хаоса.

Я начал ощущал нараставшую внутри ненависть — жгучую как раскаленная лава. Чем дольше я стоял в дверях реанимации, выжидал когда кто нибудь выйдет, тем злее становился. Моими мыслями завладела жажда отмщения, и не только потому, что того требовала организация — око за око — но и в силу того, что этого жаждало моё измученное сердце.

Наконец мои молитвы были услышаны, раздвижные двери открылись и вышел доктор. Он устало протёр глаза, вид его был такой же как мой.

— Даже не думай…

— Девушка пережила клиническую смерть. Человеческое тело способно вынести многое, но наш мозг достаточно уязвим. Если клиническая смерть длится более трех минут, то у человека в случае благоприятного исхода остается крайне мало шансов на полное выздоровление.

Я ощутил странное чувство, походившее на тоску и отчаяние, смешанные со страхом. Постарался напомнить себе о том, что страх держит нас в тонусе, однако в тот момент он совершенно не казался полезным — напротив, мне показалось, что крепкие стены, выстроенные для того, чтобы оградить их от опасности, были готовы рухнуть в любой момент.

— Как долго она длилась у Полины?

— Четыре минуты. Я не настаиваю на том, что она не сможет выздороветь, — продолжил доктор, — Я говорю лишь о том, что пока что слишком рано делать выводы. На данном этапе мы не сможем сказать, с какими последствиями Полина может столкнуться в будущем.

— То есть повреждения мозга?

— Да, но дело не только в этом, — ответил доктор, — Девушка потеряла ребёнка, и возможно в будущем, не сможет родить.

***

Я заперся в уборной, во мне бушевали различными эмоциии.

Ужас. Шок. Любовь. Скорбь. Признательность. Гнев. Раскаяние. Все эти чувства были настолько сильными, что казалось, будто вот-вот стошнит.

— Блять!

Дернул себя за волосы с такой силой, что кожа головы начала пульсировать.

Мне казалось, что на мою грудь давит целая тонна веса, едва не раздавившая силой свалившейся на меня информации.

Я был во всем виноват.

Я виноват в смерти ее отца, из за меня она почти умерла, из за меня она потеряла нашего ребёнка, хоть я и пытался оградить ее от этого, как только я появился ее жизни, её жизнь рухнула. Сколько бед она сможет ещё вынести. Антон и Стас были правы, ей не место в моем чёрном мире. В мире боли и хаоса, в мире крови и грязи.

Мой взгляд наткнулся на собственное отражение в зеркале. Печальные, покрасневшие глаза напомнили мне о ней, и я вконец лишился всяческого самообладания.

Я разбил зеркало кулаком. Оно треснуло, осколки стекла разлетелись во все стороны. Я продолжал яростно колотить по зеркалу, не останавливаясь до тех пор, пока из рамы не вылетел последний осколок, вместе с которым окончательно исчезло и мое отражение.

Я отдался во власть отчаяния, не имея ни сил, ни желания для дальнейшего сражения.

***

Тусклый свет домашнего фонаря освещал мою машину, стоявшую в задней части парковки.

Скрывшееся за горизонтом солнце увлекало за собой угасающий день.

Я все думал о том, сколько еще всего случится по моей собственной вине. Сколько еще семей разрушу, сколько еще жизней загублю? Я чувствовал себя проклятием, уничтожающим каждого, кто осмеливался подходить слишком близко ко мне.

Моя семья, брат с моим другом, вышли на крыльцо, увидев меня подошли к машине.

— Как она? — спросил Антон.

— В тяжёлом состоянии.

— Все так плохо?

Грудь просто разрывалась от боли. Мне хотелось, чтобы она, наконец, прекратилась.

Я двинулся, чтобы наконец положить конец этой войне. Мои люди схватили мерзавку, которая пыталась сбежать.