В плену грёз. Том 1

— Я обращался к сестре Анне, могу просить позволения побеседовать с ней на едине.

Александр понимал, что говорить с Евой было бы лучше всего, но обет молчания привёл бы только к длинному монологу и кивку или мотанию головы. В лучшем случае такое общение окончилось бы долгой перепиской, а что более вероятно вмешательством других сестёр. В то же время, скрывать от них что-то дело гиблое и неблагодарное. Потому говорить лучше сразу, но не со всеми. С Инессой общий язык найти было труднее, чем вырвать оный у василиска. Посему Анна виделась единственным возможным решением.

— Не можешь — отрезала Анна — у меня от Инессы нет секретов, так что, если есть что сказать — говори. А мы вместе тебя послушаем.

Александр, ещё раз смерил девушек взглядом и вымолвил свою просьбу:

— Покуда вам может быть известно, текущая политическая ситуация требует от принцессы Девяти Морей бракосочетания с принцем Александром из Южных земель Средиземья. Принцесса Розалина не горит желанием выходить за этого человека, потому-то и просила передать вам прошение о зачислении её в монашескую общину сестёр.

— И что это? — возвестила Анна, поднимая брови — ты хоть себя слышал. На сколько бредово это звучит. Она принцесса и династийный брак, как бы я к ним сама не относилась, вписывается в нормальное течение её жизни. Тем более, рано или поздно все девушки выходят замуж, уж прости, что ты не единственный, в её поле зрения, мужчина. И то, что ты говоришь…Хм…Я не верю, что она это сказала… Не так, может она и бросила нечто подобное в сердцах, но загонять её под обет явно твоя задумка, которой я уверена, принцесса не обрадуется. Так что своё прошение оставь у себя, хорошо?

— Сестра, Ваши домыслы реальности не соответствуют и…

— Тогда пусть Розонька сама к нам обратится — бойко встряла Инесса — если её желание таково, каким ты его описал, то мы подумаем, как ей помочь. А если нет…то и суда нет. Как и над тобой, верно?

— У меня нет понимания о чём вы.

— Все те девушки…

— Монц, Ораёва…Я ему уже припоминала сегодня — обминая щёку словно скалка тесто, оперлась о ладонь Анна.

— Да, да. Я ещё припоминаю ту, что веретеном чуть не убилась. И остаток жизни пролежала в постели без чувств. Не помню её тогда какой-то старый романтик пробудил ото сна или она так и умерла. Вот уж посеяла где-то сие воспоминания.

— Верно, верно. Инночка. Всю жизнь её ждал, и дождался. Тот малой принц — подлетел, скалясь, Антон — Доброго дня, тебе красотка. Я, кстати и старый, как тот удалец, и тоже романтик. Могу любую девицу унести в закат.

— Антониус, то есть Антон, ваши попытки продолжаются уже на протяжении нескольких веков. Могли бы уже не досаждать даме.

— Стабильность признак класса, Инночка. Но, если вы так говорите…Конечно, Марком Антонием мне для вас не стать, однако вы для меня уже Клеопатра.

— Неплохо. Посмотрим на что вы ещё способны ради сердца дамы.

Александр испытал чувство дежавю от слов Антона. Похоже охоты импровизировать у него не было. Пока Инесса и Антон предавались слащавому воркованию, кардинал вернулся к разговору с Анной.

— Сестра, так каков ваш ответ?

— Инесса же все тебе разъяснила. Я с ней во всём согласна. После общения с принцессой решим, что для неё лучше и говоришь ли ты правду — голубки немного напрягали Анну, отчего та, обхватив плечи, будто ежилась от холода — Я не Фидель, и обвинять тебя попусту не стану. Меня вгоняют в трясучку твои «не помню» и «не знаю». Но быть может ты и правда не имеешь того в памяти. Тем не менее, история помнит твои поступки, даже если ты их сам по какой-то причине нет. Чего же я от тебя, по большому счёту, хочу, так это того, чтобы ты не лез к девушке в душу, не становился для неё Большим братом. Уповаю на то, что ты хоть сейчас ко мне прислушаешься. Ради, Всесоздателя…

Анна умолкла. Вид у неё был разбитый и потерянный, от пышавшей жизнью до собрания девушки осталось только тело, которое к тому же ей не принадлежало.

— Что ж вы заладили, дама, да дама. Для меня вы прелестная леди, не обделённая не только красотой, но и мудростью — расплывался в комплиментах Антон.

— Антон, как бы я не хотела упиваться вашими речами, я понимаю, что как двухтысячелетняя не могу называться леди, к тому же мои манеры, мягко говоря, далеки от эталонов. Хоть земных, хоть местных.

— Вас послушай, мы с вами — старые сварливые старики, но ведь это не так. Надо брать пример с нашего общего друга — указал он на Александра — тут и там есть вещи, которые я предпочёл бы не помнить.

— Например — иезуитски впила Инесса серыми с легкой, словно нарост плесени, зеленью глаза в собеседника.

— Например, какой по счету ваш следующий день рождения — осклабился Антон — я вот совершенно не помню. Тридцатый?

— Более неумелой попытки сделать ложь более правдоподобной, я не припомню. Однако, не скажу, что мне не понравилось.

— Рад стараться!

— Посмотрим, посмотрим. Есть одно дело, как раз под стать вам — загадочно сузила разрез глаз Инесса.

— Слушай, Саша — прорезала беседу Антона и Инессы кротким и, точно после ангины, неровным голосом Анна — Можешь мне сказать…