В плену Хранителя

Сэма я не видела, потому что освобождалась после ежедневных экзекуций только к вечеру, когда посещения были уже запрещены. А тем временем, я все же успевала отточить свои новые навыки на попадающихся людях. К слову, через две недели моего пребывания в больнице, все мое окружение уже поддерживало мирную политику подчинения Хранителю. Это не могло не радовать и давало надежду на то, что я смогу воплотить свой план в жизнь!

Когда меня отпустили домой, я уже с легкостью могла влезать в головы людей, и даже понимала от чего зависит степень считываемости их мыслеобразов: чем спокойнее человек, тем сложнее было вторгнуться в его мозг, и чем эмоциональнее, беспокойнее он был, тем проще было не то что считывать, а вовсе управлять им. Что в принципе было ожидаемо. Шед именно на этом сыграл, наводя смуту в масштабах целой планеты. И остановить эту лавину могло лишь чудо. И хотелось верить, что я. Главной задачей стало успокоиться самой, потому что на нервах все мои приобретенные умения не работали.

И, наконец, день Х настал.

Как ожидалось, результаты выборов были подтасованы. Мало того, что все поддерживающие старый порядок уничтожались правдами и неправдами, так и голосование прошло с жуткими нарушениями, и в конце дня было объявлено, что убрать Хранителя хотят 99 процентов населения Земли.

— Любовь воистину заставляет менять судьбы… — складывая в поясную сумку бинты и перекись, Марьяна с тоской смотрела в никуда, — я стала монахиней. А ты в оппозицию подалась.

— Это мой гражданский долг. При чем здесь любовь?

— Малена, ну я же знаю тебя, лучше, чем ты сама! Какая с тебя бунтарка? Тебе бы в библиотеке с книжкой засесть, с лопатой наперевес по пустыне города искать, черепки по кучкам раскладывать, но не это все!

Она кивнула на экран, где транслировали кадры пока еще мирной демонстрации.

— Подожди, пусть все уляжется. Думаешь, он не знает, что делать? А, если с тобой случится что? Считаешь, ему хотелось бы этого?

— Ему все равно! Он прогнал меня! — со злости я схватила с пола бронежилет, и чуть не вывихнула руку, такой он оказался тяжелый.

— Ну не станет же мужчина решать проблему руками женщины! А если и станет, какой он мужчина!

— Он хотел ребенка. Именно для этого меня заманил. А потом заднюю? Не верю.

— Заманил для ребенка, а потом влюбился. Думаешь, так не бывает? Любовь не спрашивает, когда войти в сердце!

Не знаю я…Не понимаю уже ничего. Просто хочу жить в покое.

Закрепив титановые пластины на талии, я натянула свободный свитер, нырнула в берцы, и завязала волосы в хвост.

— Я пойду, Марьяна, — прощаться не хотелось, иначе начну плакать, а лишние эмоции мне ни к чему, — все завещала приюту, — последнее, что сказала, выходя.

— Малена!

Я выскочила за дверь, чтобы Марьяна больше не давила на мое благоразумие. Сэм и десяток крепких ребят разом обернулись на меня, и по лицу каждого можно было прочитать все, что они подумали. Надо сказать, мнения парней разделились. Половина из них, к которой относился Сэм поддерживали мое рвение хоть как-то повлиять на происходящее, а вот другая половина, дай им волю, отправила бы меня варить суп и сопли детям подтирать. Но то ли присутствие их начальника, то ли феминистские движения, которые были так популярны до всего этого кошмара, заставили их деликатно промолчать.

Вечерний воздух вперемешку с вонью дымовых шашек щекотал ноздри. Закат расцвечивал кроваво-красным, будто предрекал, чем закончится сегодняшний день.

— Пять минут до старта, — сообщил Сэм в гарнитуру, и взяв меня под локоть, повел в противоположную от дома правительства сторону, — за тем зданием ты стоишь пока не услышишь новую команду. Ясно?

Он кивнул на серую бетонную постройку и вставил мне в ухо неприметную круглую штуковину, в которой тут же затрещали чьи-то голоса.

— Будь осторожна. Не действуй самостоятельно! — быстрый поцелуй обжег мои губы. Я и понять ничего не успела, как Сэм уже исчезал среди сотен других людей, иногда оборачиваясь назад.

Его тревожный взгляд пробирал до мурашек. Но дрожала я не из-за его чувств, и совесть меня не терзала за то, что я даю ему надежду. Теперь я собственными глазами видела, что такое война, носом вдыхала ароматы пороха и крови, и насквозь пропитывалась агрессией и страхом.

Держать свои эмоции в узде было все сложнее. Иногда проскальзывала мысль вернуться домой, потому что я ничего не смогу сделать, а в первую очередь не совладаю с собой, но я упорно гнала от себя эту трусость, и отсчитывала секунды до начала операции.

Взрыв прогремел с опозданием на несколько секунд. Поначалу меня оглушило, но как только черная кишащая масса людских голов пришла в движение, сознание тут же вернулось. А вместе с ним понимание того, что я не смогу.

Их эмоции сносили меня, мешая не то, что управлять толпой, я дышала с трудом. Единственное, чего мне хотелось, сползти по стенке, спрятав голову, и не чувствовать того ужаса, который исходил от протестующих.

— С тобой еще таскаться! — меня подхватил один из команды Сэма, и плотно прижав к себе, поволок через толпу беснующихся.