В плену королевских пристрастий

– Нет! Нет! – Кэти бросилась на кровать и, уткнувшись в подушки, зарыдала. – Он не мог разлюбить нас… не мог… ведь мы любим его, а ей он совсем не нужен… она не любит его… Неужели он это не видит?

  Леди Розалинда вначале хотела жестко потребовать, чтобы Кэти немедленно прекратила истерику, а потом решила, что девочке не помешает выплакаться, и тихо вышла, закрыв за собой дверь, а потом, для верности даже заперла ее на ключ.

  Она направлялась к своим комнатам, когда в коридоре появился герцог Тревор, который вел за руки двух младших дочерей. Увидев ее, герцог остановился и сурово приказал дочерям:

– Быстро идите в свои комнаты и ждите там леди Розалинду.

  Девочки, испуганно глядя на отца, почтительно склонились перед ним и скрылись каждая в своей комнате.

– Леди Розалинда, нам надо поговорить, – обернулся к ней герцог. – Лучше в Вашей комнате.

– Как Вам будет угодно, Ваша Светлость, – леди Гиз провела герцога в свою комнату и плотно закрыла дверь.

– Розалинда, леди Катарина сказала Вам, что поняла из фразы герцогини? – мрачно глядя ей прямо в глаза, спросил герцог.

– Да, Ваша Светлость, – леди Гиз решила не лгать, чувствуя, что даже небольшое лукавство герцогу в таком щепетильном вопросе может стоить ей очень дорого, – Ваша дочь поняла, что Вы воспользовались своим правом и силой в Вашу первую брачную ночь с герцогиней, и герцогиня спросила Вас намерены ли Вы и дальше использовать их до тех пор пока не разрушите все вокруг.

– Дьявол, – выругался герцог и стукнул кулаком по стене, а потом, шагнув к окну, отвернулся, схватившись рукой за широкую оконную раму. Он с трудом скрыл, как обрадовался этим словам Розалинды. Идя сюда, он как раз на это и надеялся. Надеялся, что Кэти именно так и поймет фразу, произнесенную герцогиней.

  Сжимая до побелевших пальцев оконную раму, он мрачно проронил:

– Иногда оказывается что, то, чему научил детей совсем им и некстати… В общем, мне бы очень хотелось, леди Розалинда, чтобы то, что Вы узнали… о том, что я был… – герцог ненадолго замялся, словно подыскивая слово, и продолжил: – что был не очень обходителен с Ее Светлостью в нашу первую брачную ночь, не оказалось бы достоянием гласности…

– Ваша Светлость, я буду нема, как рыба, – заверила герцога леди Гиз, преданно глядя ему в глаза.

  Однако тот ни на секунду не поверил в искренность подобного заявления, зная, как эта немолодая сплетница обожала оказываться обладательницей всякого рода тайн, которые тут же после этого переставали быть тайнами вообще. Но именно на это у герцога и был расчет.

– Я верю Вам, Розалинда… – герцог отошел от окна и стал нервно расхаживать по комнате. – Герцогиня, как видите, до сих пор не может простить мне этого… – продолжил он. – Хотя, конечно… я признаю, что немного перебрал и настаивал на своих разнообразных желаниях не слишком учтиво… Но дело-то прошлое… и я надеюсь, Ее Светлость со временем забудет об этом… и мне совсем не хотелось бы, чтобы сейчас все это стало известно при дворе. Король и так уже дал мне понять, что я слишком грубо обошелся с его кузиной… если же теперь поползут слухи… его это разозлит еще больше.

– Ее Светлость жаловалась на Вас королю? – глаза леди Гиз заблестели от восторга, что она узнала столь конфиденциальную информацию.

– Конечно… моя супруга с ее строгим, почти монашеским воспитанием никак не могла безропотно снести подобное. Поэтому она приложила максимум стараний, чтобы я раскаялся в своем столь неосмотрительном поведении, и ей это, надо признать, замечательно удалось… А сейчас еще эта выходка моей старшей дочери… – суровое лицо герцога исказила гримаса явного недовольства, и он тоном, нетерпящим возражений, продолжил: – Отныне леди Катарина больше не будет с нами ни обедать, ни ужинать. За младшими девочками будет приходить Рон, если герцогиня захочет их видеть… А Катарина, чтоб не выходила никуда… я не желаю ее видеть.

– Мне наказать ее?

– Сами решайте, Розалинда. Я думаю Вам виднее, как заставить мою дочь повиноваться, – герцог раздраженно повел плечами. – В общем, я даю Вам полную свободу действий, девочка должна стать покорной и послушной.

– Хорошо, Ваша Светлость, я постараюсь, – леди Гиз склонила голову.

– Итак, я надеюсь на Вас, – проговорил герцог и стремительно удалился.

  Отперев дверь комнаты Кэти, леди Гиз вошла и с удовлетворением заметила, что та уже успокоилась и больше не плачет. Более того, увидев, что она вошла, Кэти тут же встала с кровати и, чуть присев, склонила голову:

– Леди Розалинда.

– Я рада, что Вы самостоятельно сумели успокоиться, леди Катарина, – кивнула она ей в ответ.

– Отец разговаривал с Вами?

– Да.

– Что он сказал? – Катарина со страхом взглянула на опекуншу.

– Ничего особенного… – повела плечом та, – кроме того, что Вам запрещено покидать это крыло замка до тех пор, пока Вы не научитесь себя прилично вести, – она немного помолчала, а потом продолжила: – Наказывать сегодня я Вас не буду. Однако в дальнейшем любое Ваше своеволие я буду строго пресекать.

– А мне совсем нельзя выходить? Даже во двор? – удивленно переспросила Кэти.