В плену королевских пристрастий

– Я… я не заставлю Вас… долго ждать, – с трудом ответила она. Ее рука, сжимавшая раму, подрагивала, а пальцы от напряжения побелели.

– Вот и хорошо, дорогая, – герцог нежно провел ладонью по ее спине, а потом развернулся и стремительно вышел из комнаты.

  Виктор замер в нерешительности. Он видел, что супруге герцога очень плохо, но не знал чем помочь. Наконец он не выдержал и, подойдя к ней, тихо спросил:

– Я могу что-то сделать для Вас?

– Нет, – хрипло проговорила герцогиня, не оборачиваясь, плечи ее подрагивали, и она никак не могла восстановить дыхание.

– Вам совсем плохо? Может, позвать врача?

– Не стоит… – герцогиня судорожно сглотнула, а потом раздраженно повела плечами, – мне плохо лишь от собственного бессилия… И выхода никакого нет, и сделать ничего нельзя. Это действительно его право.

  Она отошла от окна, подошла к распятию, висевшему на стене, опустилась перед ним на колени и стала тихо о чем-то молиться. Потом склонилась к полу, а затем резко поднялась и обернулась к Виктору:

– Пойдем, а то герцог ждет.

  Идя следом за герцогиней, Виктор с интересом наблюдал за ней. От недавнего ее нервного приступа не осталось и следа. Герцогиня выглядела на удивление спокойной. Все ее движения были неторопливы и полны внутреннего достоинства. Войдя на конюшню, она смерила холодно-презрительным взглядом герцога и бесстрастно проронила:

– Ну как, Вы лично все проконтролировали или на палача понадеялись?

– Это сделал врач. Осторожно и не особенно болезненно. Я думаю, она уже сегодня вечером сможет вернуться к исполнению своих обязанностей. Если Вы, конечно, не передумаете ее оставить подле себя.

– Так Вы уже и Лерона заставили палачом поработать. Мило, – герцогиня, едва заметно скривив губы, усмехнулась.

– А Вы думаете, он может отказать мне хоть в чем-то? С тех пор как король обвинил именно его в том, что Вы потеряли ребенка, и велел неотлучно находиться при Вас, а Вы его услугами пренебрегаете, бедняга каждый день ждет если не казни, то наказания.

– А Вам нравится держать его в этом состоянии, и поэтому Вы не отпускаете его.

– И не отпущу. Удобно всегда под рукой иметь неплохого врача, обязанного тебе жизнью. Ладно, оставим Лерона. Вам оседлали Весту. Спокойная и вымуштрованная молодая кобылка, у Вас не должно быть с ней проблем. Скажите мальчику, чтобы помог Вам.

  Герцогиня обернулась к Виктору. Он тут же без слов, взял повод у конюшего и подвел к ней серую лошадь с темной гривой, а потом помог сесть в седло. Герцогиня еле заметным кивком поблагодарила его и, тронув лошадь, выехала во двор.

  Герцог положил руку на плечо Виктора и, склонившись к его уху, тихо, но с нескрываемой угрозой произнес:

– Старайся, мальчик, старайся. Потому что лишь от расположения Ее Светлости зависит, как твоя жизнь, так и самочувствие. Ей должно быть очень комфортно с тобой. В противном случае тебе останется лишь посочувствовать. Я не терплю нерадивости особенно по отношению к супруге. И еще постарайся поменьше трепать языком со всеми кроме нее, ей даже в голову не должно придти, что ты можешь обсуждать ее с кем бы то ни было, даже со мной… иначе тебя постигнет участь Сьюзен.

– Да, Ваша Светлость, – Виктор кивнул.

– Вон того черного жеребца для тебя оседлали – герцог разжал руку и кивком указал на стоявшего в углу коня. Потом он знаком подозвал слугу, державшего за повод еще одного скакуна, вскочил на коня и ласково похлопал его по шее: – Вперед, Гранит.

  Виктор, не мешкая, тоже вскочил в седло и выехал вслед за герцогом.

  Вся прогулка по лесу проходила в молчании. Герцогиня ехала впереди, за ней Виктор, а чуть поодаль герцог. Через два часа они вернулись в замок. Виктор помог спешиться герцогине и проводил ее в ее комнаты, а потом они обедали.

  Все это происходило под бдительным, молчаливым контролем герцога. Виктор постоянно чувствовал на себе его тяжелый мрачный взгляд, от чего у него внутри все холодело. Он изо всех сил пытался не показывать страха, но вести себя так, чтоб герцог был доволен. После того, как он видел, что он творил в подвалах королевского замка с теми, кого подозревали в преступлениях, ему очень не хотелось разгневать этого безжалостного и очень жестокого человека. И он с нетерпением ждал его отъезда.

  Наконец герцог поднялся с кресла и проговорил: – Мне пора, дорогая. Я обещал королю, что вернусь к вечернему заседанию совета. Так ты оставляешь мальчика, тебя все устраивает в его поведении?

– Да, – тихо и равнодушно проронила та.

– По-моему, мальчик старается… ты не находишь?

– Да, я заметила.

– Я рад, что ты тоже так считаешь. И надеюсь, он за время моего отсутствия не разочарует тебя, – герцог шагнул к Виктору и резким движением руки приподнял ему голову, заглядывая в глаза: – Ведь ты будешь стараться, даже если меня не будет рядом, не так ли, мальчик?

– Да, господин, – Виктор едва заметно кивнул.

– Что ж будем надеяться все так и будет, – герцог убрал руку от лица Виктора и обернулся к герцогине: – Вы не пожелаете мне счастливого пути, моя дорогая?

  Герцогиня медленно встала, подошла к нему, осенила его крестным знамением и проговорила: