В плену королевских пристрастий

— Вы думаете, кто-то мне поверит, мой государь? Вы вызываете опального придворного, обручаете его с женой казненного заговорщика и начинаете осыпать их подарками и благодеяниями… Не покажется ли это странным?

— Кому бы что не казалось, ты будешь свидетельствовать об обратном!

— Мой государь, — герцог склонил голову, — Я все понял и постараюсь, чтобы добродетели моей супруги не вызывали ни у кого сомнений. Я даже могу распустить слухи о том, что это я предупредил Вас о заговоре герцога Риттенберга, влюбившись в его супругу. И то, что Вы отдали ее мне в жены — награда за мою бдительность и верность.

— А ты умен, герцог… и хитер… Я подтвержу это… скажу, что ты спас мне жизнь, именно поэтому и Телдом, и герцогиня, и должность первого советника, и орден, и еще сотню воинов, пожалуй, для солидности добавлю. Но знай, после моих слов у герцогини появится еще один повод ненавидеть и презирать тебя.

— Одним больше, одним меньше… Какая разница, государь?

— Алекс, я все больше и больше убеждаюсь в твоей преданности, — удовлетворенно проговорил король.

На следующий вечер, выйдя из свадебной кареты у ступеней Телдомского замка, герцог Тревор подал руку своей теперь уже супруге, и та впервые за все это время посмотрела ему прямо в глаза. Сердце герцога прерывисто забилось, но он не подал вида. А потом когда она, так что слышал только он, тихо спросила: "Все, что сказал сегодня король на церемонии венчания — правда?", сумел совершенно бесстрастным голосом так же тихо ответить: "Правда еще более отвратительна, чем то, что сказал сегодня он, герцогиня".

В то же мгновение он почувствовал, как вздрогнула и сжалась в его руке рука его супруги, после чего она тут же отвела взгляд. Герцог облегченно вздохнул, поняв, что научился противостоять ее обаянию.

Поднявшись с ней под руку по ступеням центрального входа вдоль строя склонившихся слуг, он остановился и, окинув их презрительным взглядом, проронил:

— До завтрашнего полудня все свободны. Чтоб ни одной живой души в замке не было. Я хочу остаться наедине с моей супругой…

— Да, Ваша Светлость, никто не посмеет Вас беспокоить, — слуги, кланяясь, стали поспешно спускаться и пятиться к воротам замка.

А дворецкий поспешил внутрь замка, чтобы предупредить, всех, кто был там, о воле герцога.

— Прошу Вас, герцогиня, теперь это Ваш дом, — тихо произнес герцог Тревор, распахивая перед супругой дверь.

Та едва заметно кивнула и вошла. Молча пройдя по коридорам в центральную залу, где стоял уставленный различными яствами стол, накрытый на две персоны, а вдоль стен горели свечи, она в нерешительности остановилась перед столом.

— Что ж Вы остановились, герцогиня? Извольте откушать, — произнес вошедший следом за ней герцог.

— Но Вы отпустили слуг… — герцогиня с сомнением взглянула на него.

— Я с удовольствием буду служить Вам, — улыбнулся он.

Герцогиня села, и герцог, встав у нее за спиной, склонился к ней:

— Итак, что бы Вы хотели, миледи?

— Немного овощей.

— Как я понимаю, вина Вы не желаете? — положив ей в тарелку овощи, осведомился герцог.

— Вы правы, милорд, — кивнула она.

— А вот я, пожалуй, выпью, — он сел напротив нее, налил себе большой кубок вина и, проговорив: — Ваше здоровье, Ваша Светлость, — залпом выпил.

Герцогиня молитвенно сложила руки:

— Благодарю, Господи, за хлеб наш насущный, и благослови трапезу сию.

В это время в залу вошел дворецкий.

— В замке, кроме меня, никого не осталось, Ваша Светлость. Мне уйти?

— Да. Лишь покажи, где спальня, — кивнул, не поднимая на него глаз, тот.

— На втором этаже по коридору направо. Там невозможно заблудиться. Весь пол к ней усыпан лепестками роз, — подобострастно склонился перед ним дворецкий.

— Пойдем, я запру за тобой ворота, — герцог налил себе еще один кубок, выпил, а затем поднялся и вместе с дворецким вышел из залы.

Вскоре он вернулся. Дождавшись, когда он вновь сядет за стол, герцогиня подняла на него глаза:

— Я могу узнать, зачем Вы удалили слуг, милорд?

— Алекс, просто Алекс, герцогиня, так будет лучше, — герцог вновь взялся за кувшин с вином, налил себе и выпил.

— Хорошо… как хотите… Так зачем Вы удалили слуг?

— Скоро сюда приедет король. Нашу первую брачную ночь Вы проведете с ним, миледи. Я не хочу, чтоб об этом знал кто-то, поэтому и удалил всех слуг.

— Вы не посмеете, герцог! — герцогиня вскочила из-за стола, голос ее звенел, — Вы не посмеете, так поступить со мной!

— Уже посмел, миледи. Это вопрос решенный, — герцог Тревор мрачно усмехнулся и снова осушил очередной кубок.

— Нет!

— Здесь некому жаловаться и некого звать на помощь, Ваша Светлость. Не согласитесь сами — перед его приходом я свяжу Вас.

— Если Вы… если только Вы посмеете сделать это… — голос герцогини прерывался, она прижалась спиной к стене, — я… я…

— Ну и что Вы сделаете, герцогиня? Покончите с собой? Так это противоречит христианским заповедям. Вновь откажетесь есть? Я буду кормить Вас насильно, и Вы будете выглядеть посмешищем для всего замка. Что еще Вы можете сделать?

— Вы поклялись… поклялись в церкви, Вы не сможете, — в ее глазах засверкали слезы.