В плену любви

– Это немцам скажи спасибо. Они думают о своих подданных. Пусть и немного Юрка послужил их власти, но послужил.

– Я про работу хотела с вами поговорить.

– А что говорить! Катя, я тебя на кухню пристрою. Хлебное место. И сама, и сын будете сыты. Как тебе, Катюха?

– Я бы с радостью, но хотела просить вас отправить меня в деревню работать в колхоз, – закусив губу, просила Катя.

– Что это?

– Не могу дома оставаться. Все о Юре напоминает. Любила очень его, хоть и выпить был горазд. Валерка тож вон переживает за отца. Дома вообще не появляется.

Латышев осмотрел молодую стройную женщину с ног до головы. Сначала вроде как недоволен был такой просьбой, но, подумав, дал добро.

– Я сейчас позвоню старосте, чтобы тебя с мальцом в какой-нибудь дом определили, а завтра и на работу уже выйдешь.

– Григорий Федорович, только я вот хотела просить вас еще об одной просьбе. Знакомая у меня на швейке с утра до ночи работает. Дочка ее маленькая целый день дома одна сидит или под присмотром соседей каких. У малышки бывают приступы астмы. А деревенский воздух – он лучше будет для нее, и молочко всегда свежее. Разреши с собой взять, хоть на месяцок.

– Катя, зачем тебе чужие проблемы? О своем постреленке вон думай! – сказал Латышев, встав из-за стола и медленно направляясь к женщине. – А в гости пустишь? – дыша прямо в лицо Катерине, многозначительно спросил полицай.

– Пущу, – глядя в глаза, ответила женщина.

– Хорошо. Давай напишу пропуск.

Пока Латышев оформлял документы, Катя в душе радовалась и представляла самодовольное лицо начальника полиции, когда он пожалует к ней в гости.

Выйдя из полицейского участка, Катерина вздохнула полной грудью и побежала к детям. Почти до вечера он провозилась с ребятами. Сонечка, конечно, грустила о маме, но Валерка пытался заменить ей не только брата, но и самое дорогое на земле, что может быть для таких маленьких детишек, – маму. Катя с сыном решили уйти из города прямо рано утром и провести время в лесу, чем на затхлом чердаке.

************************************

Выспавшись в объятиях любимой девушки, Райнер чувствовал себя намного лучше. Офицер быстро собрался и последовал в госпиталь. Эрих не спал. Галина суетилась возле больного.

– Здравствуй, Эрих! – приветствовал Райнер водителя.

– Здравствуйте, господин Нортемберг!

– Я рад, что все миновало и ты выглядишь очень даже хорошо! Эрих, я чрезмерно благодарен тебе за спасение жизни. Теперь я полностью обязан тебе, и ты можешь рассчитывать на меня во всем.

– Господин майор, это мой долг. На моем месте вы бы поступили так же, – улыбаясь, ответил молодой человек.

– Возможно, ты и прав, но я был на своем месте. И если бы не ты, то… В общем, спасибо тебе. Галя, нам надо идти в комендатуру. Если вы мне не понадобитесь, то скоро сможете вернуться сюда снова. А теперь идем. Эрих, выздоравливай.

Райнер с Галиной подходили к комендатуре. Машина Райнера одиноко стояла возле здания.

– Господин Нортемберг! Как вы? – закудахтала Эльза при виде майора. – Узнав о случившемся, мы все переживали! Я думала, что господин Кенинг живьем сдерет шкуру с оберштурмбанфюрера. Вам принести чай или, может, кофе?

– Да, Эльза! Кофе, пожалуйста! Принесите мне и фройлен Гале. Она всю ночь дежурила возле постели солдата, который спас меня от пули.

На столе у Райнера лежала уже целая кипа приказов. Галя, уставшая, но счастливая, села на стул, вытянула ноги и, закрыв глаза, вспоминала каждый момент ночного разговора с Эрихом, каждое прикосновение и каждый поцелуй.

Резко открывшаяся дверь вывела Галю из воспоминаний. А запах вкусного горячего напитка напомнил о начале рабочего дня. Следом за Эльзой в кабинет влетел Кенинг.

– Райнер, я рад, что все обошлось. Как ты себя чувствуешь? Русские обнаглели. Петерман сейчас предпринял ряд мер в связи с происшедшим. О! Вот и он! Мы только что говорили о вас оберштурмбанфюрер, – сказал Кенинг вошедшему Петерману.

– Эльза доложила, что вы у себя. Мне надо задать вам несколько вопросов. Позволите, господин майор?

– Да, господин оберштурмбанфюрер. Я вас слушаю.

– Господин Нортемберг, вы были знакомы с русским, стрелявшим в вас?

– М-гэ! – усмехнулся Райнер. – Вы знаете, если честно, я даже не помню, как он выглядит.

– Как вы думаете, почему он хотел убить именно вас?

– Понятия не имею.

– Вы сожительствуете с русской женщиной. Возможно, в вас стрелял ее любовник?

– Бред. Да, я использую русскую в целях удовлетворения своих мужских потребностей. Интересно! А если это стрелял ее любовник, что вам это даст?

– Мне ничего. Только у меня нет времени, чтобы заниматься любовными разборками немецких офицеров из-за русских шлюх. Мне хватает партизан.

– Послушайте, господин оберштурмбанфюрер. Это не любовная разборка. Мне известно, что пистолет, из которого в меня стреляли, принадлежит одному из убитых недавно солдат. И по вашим же подозрениям, убитых партизанами. Если у вас ко мне больше нет вопросов, то прошу покинуть мой кабинет.

Петерман сжал от злости губы, развернулся и вышел из кабинета.