В плену мое сердце

Дом сильно изменился за время ее отсутствия. Родители перекрасили его после ее отъезда. В памяти он оставался синим с темными деревянными ставнями, а теперь сиял белизной, а его безупречно чистые окна сверкали на солнце.

Она расплатилась с шофером, медленно прошла по аккуратной дорожке, поставила чемоданы на крыльцо и нажала кнопку звонка. Ладони ее вспотели от волнения, хотя день не был жарким, и она стала рыться в сумочке в поисках салфетки.

Ее мать, казалось, нарочно не спешила открывать дверь.

Наконец Эми услышала звук отодвигаемого засова – еще одно изменение, и произошедшее за четыре года, – а потом дверь открылась, и за ней стояла мать, худенькая и аккуратная, как и всегда.

– З-здравствуй, мама, – неуверенно сказала Эми, не зная, на какую встречу она может рассчитывать. – Как ты поживаешь?

– Эми? Эми, неужели это ты? Ты похудела и изменила прическу.

– Да.

Мать никогда не была склонна драматизировать свои чувства, и у нее быстро исчезли следы сильного волнения. Она разгладила несуществующую складку на зеленом фартуке.

– Ну, заходи, что ты стоишь на пороге? Ты, наверное, проголодалась и хочешь пить с дороги?

Эми подхватила чемоданы и вошла в тесную прихожую.

– Оставь вещи здесь, – сказала мать. – Мы потом отнесем их наверх. Проходи в гостиную, давай, я сейчас принесу тебе стакан чая со льдом.

– Помочь?

– Нет, чай уже стоит в холодильнике. Присаживайся и отдыхай, чувствуй себя как дома.

Нелепость этого замечания, казалось, поразила одновременно их обеих, и Эми нервно улыбнулась, а мать поспешила скрыться на кухне.

– Я сейчас вернусь, – пообещала она.

Эми стояла посреди гостиной, испытывая неловкость. В семье Флетчеров было принято принимать здесь лишь важных посетителей, и она испытывала здесь скованность от сверкающего, парадного вида набитой мебелью комнаты. Она присела на мягкий бархатный стул, затем вскочила и торопливо прошла на кухню. Мать стояла возле большой, старомодной раковины, по ее щекам тихо лились слезы. Увидев Эми, она тут же отвернулась, сорвала с валика бумажное полотенце и вытерла слезы.

– Сейчас я принесу тебе чай, – сказала она. – Вот только нарежу лимон.

Эми в нерешительности остановилась в дверях, пораженная горем матери. Она никогда еще не видела ее плачущей.

– Мама, – сказала она, – прошу тебя, скажи, что случилось? Пожалуйста, скажи.

Мать ответила, по-прежнему стоя к ней спиной.

– Я думала, что ты уже никогда больше не приедешь домой. – Голос ее был приглушен бумажным полотенцем. – Ах, Эми, мы с папой так скучали без тебя!

Странная, жгучая боль сжала Эми горло.

– Вы скучали? – тихо переспросила она. – Но ведь вы с папой сами захотели, чтобы я уехала из Риверсайда! Вы велели мне отправиться в Чикаго! – Она прерывисто вздохнула, стараясь прогнать готовые пролиться слезы. – Я думала… Я думала, что вы стыдитесь меня из-за того, что произошло с Джеффом Купером и страховой компанией.

Мать резко обернулась, и удивление осушило остатки слез на ее лице.

– Мы вовсе не стыдились тебя, – ответила она. – Как только ты могла такое подумать? Нам просто хотелось, чтобы у тебя появилась возможность начать все заново, чтобы ты нашла в большом городе хорошую работу и снова поверила в себя.

– Когда я звонила тебе и папе на Рождество или поздравляла вас с днем рождения, вы всегда разговаривали со мной очень сухо, как будто нехотя.

Щеки матери покраснели от смущения.

– Ну, мы просто никогда не знали, что тебе сказать. Мы с отцом никогда не умели говорить о своих чувствах, в особенности по телефону. Мы с ним родились в годы Депрессии, и наши родители были слишком озабочены тем, чтобы нас накормить и чтобы у нас были на ногах башмаки. У них не оставалось времени на разговоры о том, как они нас любят. И мы с отцом привыкли с детства к тому, что любовь проявляют на деле, что о ней много не говорят.

– Когда меня арестовали, мне показалось, что я разрушила все ваши надежды, – сдавленно произнесла Эми. – Что вы больше меня не любите.

– Ох, Эми, это не так! Ты была совсем молодая и неопытная. Конечно, спору нет, ты поступала порой неправильно, но мы с отцом всегда гордились тобой. Да и как не гордиться? Студентка, самая красивая девушка в городе… А что до любви – если бы наши родители любили нас только тогда, когда мы ведем себя разумно, то, пожалуй, большинство из нас никогда бы так ее и не узнали.

– Тогда почему вы с папой так хотели выпроводить меня из города? Я не понимаю…

– Мы думали, что тебе самой не терпится уехать! Глядя на тебя в суде во время процесса, мы поняли, как ненавистны тебе все сплетни. Мы решили, что тебе будет лучше начать все заново в большом городе, там, где ты сможешь свободно дышать и не опасаться пересудов соседей. Да и вообще, даже без истории с Джеффом Купером и страховой компанией, в таком крошечном местечке, как Риверсайд, для девушки с твоим образованием слишком мало возможностей.

– Знала бы я это раньше! – Она горько вздохнула. – Ведь я так боялась возвращаться домой, боялась посмотреть в глаза вам обоим.