В плену Обмана

— Устрой девочке жёсткую любовь, обыграй ситуацию, оставь следы от ремня на ее теле, я жду гениальный фильм. Время тебе до вечера. Залижешь ночью ее раны. Не пришлешь мне это кино, я пошлю своих ребят, и они отыграют эту сессию великолепно, а девочка, наверное, очень нежна и ранима, не соберешь её потом. Не выдержит ее психика группового изнасилования, — вкрадчиво добавляет Север и сбрасывает звонок.

— Сука! Мразь! — хрипло кричу, откидывая осколки чашки.

Рука обожжена и кровоточит от впившегося осколка, но мне плевать. Я идиот! Нужно было искать выход, а не вести ее сюда. Не могло все закончиться лайтово! Может, взять машину и попробовать скрыться, увезти принцессу к брату, пусть её спрячет. И плевать что будет со мной. Главное — моя девочка будет в безопасности.

Север словно читает мои мысли. И присылает мне сообщение: «Забыл сказать, твоя мама чувствует себя хорошо. Мы заботимся о ней». Мразь! Чувствую себя куском дерьма. Беспомощным ребенком. Закрываю глаза и дышу… дышу морозным воздухом. Время пришло, это край! Я не буду причинять моей девочке боль. Хреновый с меня режиссер. На этот случай у меня тоже есть план. Он не совершенен, но я надеюсь, моя мать не пострадает. Набираю номер Тимохи и скидываю другу звонок. Это значит, что именно сейчас он должен отправить через левую почту наши координаты брату Аниты. И я очень надеюсь, что Север поверит в эту постанову и подумает, что его обхитрил испанец. Пусть меня потом закопают — брат принцессы или Север — за то Анита и мама останутся невредимы.

Все, время пошло. Если испанец не дурак, то максимум через час он будет здесь и уложит нашу охрану. Вырубаю телефон, пряча его в карман толстовки, захожу в дом, вытаскиваю осколки чашки из руки, смываю кровь. И варю моей девочке свежий кофе с корицей и сливками. Наливаю напиток в большую чашку и иду прощаться с моей принцессой. У меня есть примерно час до того, как она узнает какая я мразь, и навсегда потеряет ко мне доверие и возненавидит.

Прохожу в спальню, ставлю чашку на тумбу рядом с кроватью. Присаживаюсь рядом, наклоняюсь и целую голое плечико моей сладкой девочки.

— Доброе утро, любимая, — шепчу ей на ушко. — Просыпайся, моя красавица, я хочу тебя любить…

…«в последний раз» — добавляю про себя.

ГЛАВА 20

Анита

Никогда не задумывалась над тем, где предел счастья. Я высоко взлетела и парю. Говорят, если набрать высоту, то будет очень больно падать. Но я даже не подозревала, что падение уже близко. Счастье и любовь не знают границ и не видят пределов. Впервые в жизни я настолько доверилась человеку и так глубоко пустила его в себя, ослепнув от любви. Оказалось, невероятно приятно засыпать рядом с Егором и просыпаться от его поцелуев. Тело немного ноет от нашей ночи, но это так приятно. В комнате пахнет кофе и корицей, я лежу на груди Егора и чувствую, как его наглые пальцы гладят мою попку. Мы не занимаемся сексом, но сейчас интимность зашкаливает. Егор обнимает меня, ласкает, периодически притягивая к себе, целуя то жадно, отчаянно, как последний раз, то очень нежно, аккуратно, словно я хрустальная.

Он садится на кровати, облокачиваясь на спинку, а я, не стесняясь наготы, сажусь на него сверху, зарываюсь в волосы на затылке, заглядываю в любимые глаза и вижу там тоску и даже боль. Гор пытается улыбнуться, но глаза его грустят, там, в глубине синего неба, зарождается что-то тревожное. Кусаю губы, молчу, просто смотрю в его глаза и становится тревожно. Его что-то беспокоит, он пытается разговаривать со мной взглядом, руками, которыми сейчас нежно гладит меня. Накрываю ладонями его грудь и чувствую, как сильно бьется его сердце.

— Гор, — шепчу и целую его. Всасываю любимые губы, ласкаю их языком, перехожу на скулы, покрываю поцелуями шею, и его сердце просто разрывается под моей ладонью. — Что тебя беспокоит? — спрашиваю, утыкаясь в шею, вдыхаю запах его тела, чувствуя, как он сжимает мои бедра, вдавливая в себя.

Егор не отвечает, дышит глубоко, целуя мои волосы. Поднимаю голову, вновь заглядываю в его глаза, а он их закрывает. Целую его веки, вожу губами по ресницам, ощущая, как меня распирает от любви к этому человеку. И кажется, что любовь — это просто буквы по сравнению с тем, что я испытываю к Егору. Хочется плакать от резко нахлынувших эмоций. Теперь я понимаю, что ощущают люди, когда плачут от счастья. Это так прекрасно! Он находит мои губы, и мы целуемся, как голодные дикие звери, словно наступила засуха, и мы пьем друг друга.

— Скажи мне о любви по-испански, — просит он, задыхаясь.

— Te quiero. Eres mi cielo. Estoy loco por ti, — шепчу я между поцелуями. — Amor mío.

— Еще! — дергает за волосы, вновь терзая мою шею голодными укусами. — Повторяй! Я хочу запомнить эти слова… Говори! Не молчи! — не просит, а требует.

— Te quiero, Eres mi cielo. Estoy loco por ti, — словно в бреду повторяю между стонами, оттого что он целует мою грудь и жадно всасывает соски, а потом утыкается между грудей и дышит, дышит, обжигая горячим дыханием.