В плену огня (СИ)

— Ммм. Вы от вопроса-то не увиливайте! А это как назвать? — язык уже не поворачивался произнести слово «бельё». — Тоже «помогаю»?

Я ткнула пальцем в стоящий в углу манекен, наряженный соответствующим образом.

— Угум.

— Вы ведь ничего не понимаете в этом, если отбросить факт неприличия!

На лице Андриана появились хищные тени. Взгляд насмешливо вспыхнул, скользнув по моей фигуре, и я отпрянула, припоминая глубокий, обволакивающий тон, которым Алмазов говорил о платье. Верю, что в другом он тоже разбирается.

— Ксания, мужчины прекрасно разбираются в бюстгальтерах и трусиках, — усмехнулся он. — По крайней мере, они точно знают, чего хотят видеть на своей женщине. Я не исключение, — на его лице засияла многообещающая улыбка.

И прежде, чем я успела попросить его замолчать, Андриан выдал:

— Могу просветить. Красный — это тон дикой страсти. Закомплексованный мужчина сбежит от женщины, предпочитающей такие комплекты, через пару дней. Не потянет темперамента дамы. Чёрный — цвет секса, ассоциирующийся у нас с вожделением. Белый — цвет невинности. Она возбуждает мужчин до предела. Учти это, когда станешь выбирать.

— В таком случае мне красный! — необдуманно брякаю я, от злости не соображая, как превратно может истолковать мои слова Андриан. И чтобы Демон точно не радовался, уточняю: — Чтобы ты сбежал!

— Я люблю красный.

Довольная усмешка растеклась по мужскому лицу. В ней наслаждение от оплошности, которую я допустила (и которая дошла до меня задним числом; я с испугом зажала себе рот рукой), и личное «ты». И сам факт постановки ответа, где на интимный подарок я фактически согласилась.

— И я точно не сбегу, — мурлыкает Андриан, вгоняя меня в ещё большую краску.— –Бери все три цвета, Ксани. Под настроение.

В этот миг в комнату врывается Мари с каталогом шокирующего меня нижнего белья. Я зажмуриваюсь. Возвращается первая девушка с кофе и чаем. А через минуту входит женщина-администратор с коробками. В них наверняка роскошные платья.

— Точно такого же выреза на спине, как Вы заказали, у нас нет, мистер Алмазов, — сообщает она, пристраивая длинные коробки на журнальном столике. — Однако у этих моделей тоже очень элегантные силуэты. Я думаю, на вашей будущей супруге они будут смотреться изумительно. С такой дивной фигуркой это легко. — Она снимает с коробок крышки. — Взгляните сами: вырезы на спине чуть шире требуемого, однако при наличии должных аксессуаров…

Андриан смотрит на меня, а я, опустив взгляд, восторженно ахаю. Не могу удержаться. Одно платье — муаровое, охристо-золотое с радужными переливами цвета, пушистой юбкой и полностью отсутствующей спиной, где вырез компенсируется невесомыми ленточками-искорками, идущими от плеча к плечу. И это называется «чуть шире требуемого»?! Платье шикарно, но вряд ли я смогу такое надеть. Второе чудо цвета айвори*, невесомо-воздушное, с двойной юбкой, где по нижнему, более плотному слою узкими клиньями идут кружева, перекликающиеся с вышивкой вокруг глубокого выреза на спине. А третье… Тону в мерцающем шёлке взглядом.

— Оно тебе нравится, Ксани? — спрашивает Андриан, безошибочно уловив мой интерес. — Примерь.

К этому моменту у него в руках уже дымится чашечка кофе, а обе консультантки не сводят с мужчины влюблённого взгляда, хотя Андриан не пошевелил в их сторону даже бровью. Не успеваю опомниться, как оказываюсь внутри примерочной. Ткань чувственно шелестит, облегая плечи и бёдра, материал окутывает меня, словно тёмное облако и расправившееся на фигуре платье выглядит волшебно! Никогда не думала, что подобное возможно: из зеркала на меня смотрит совсем другая Ксания. Не девушка среднего класса в скромном платье, а скорее такая, как Андриан Алмазов. Даже собственный блеск глаз с этим платьем смотрится иначе. Увереннее.

Шёлк переливается, ластится к телу, даря небывалое удовольствие, и я поворачиваюсь из стороны в сторону, рассматривая наряд. Платье чёрное, юбка у него тоже двойная, как у второго, но по-другому. Верхняя заканчивается на уровне бёдер, окружая их пышным цветком, а нижняя матово струится почти до пола. На лифе поблёскивают едва различаемые стразовые «дорожки», плечи приспущены и из-за края своеобразных рукавов выглядывает тончайшее кружево. Оно больше похоже на паутину, целомудренно прикрывающую оголённую кожу. А верх платья с помощью массивного ожерелья крепится к шее. Ожерелье сверкает крупными, прозрачными камнями. Виртуозно скрывает за собой откровенную зону декольте и часть плеч. Контраст чёрного и серебряного завораживает. Если б не ожерелье, я бы чувствовала себя нагой… Впрочем, я и так чувствую. Прекрасный наряд оставляет спину наполовину свободной, как Андриан и хотел.

Не успеваю опомниться, как девушки выводят меня из примерочной, чтобы показать Андриану. У Алмазова чернеют глаза, пальцы впиваются в подлокотники кресла.

— Это, — сиплым голосом сообщает он, прикрывая на мгновение веки и шумно вздыхая. — Остальное можно убрать.

Андриан