В плену отчаяния

Через два дня состоялись похороны родителей. Мира во всем черном стояла возле закрытого гроба с белым лицом и пустым взглядом, сжимая ладошку плачущего Чарли. Ей было невыносимо больно и тяжело, но ради братика старалась держаться. Душу раздирала адская боль. В легкие вязкий воздух пробивался с трудом, а сердце жгло адским пламенем. К ним подходили какие-то люди и выражали свои соболезнования, но девочка их не видела и не слышала, закрывшись в своем маленьком мирке, плохо осознавая происходящее. Но она держалась… из последних сил… держалась… у нее есть Чарли! Чарли она нужна… он ее любит… искринне, не смотря на невзрачную внешность…

После похорон их сразу повезли в поместье Корнуэлов, даже не дав собрать свои вещи. Няню тоже не разрешили брать, говоря, что там у них будет другая, а вещи им доставят чуть позже. Мира лишь согласно кивала, не вдаваясь в подробности. Она и предположить не могла что на самом деле их вещи и не собирались им привозить. Что родственники затеяли в их отношение такое, от чего у здравомыслящего человека волосы на голове вздыбились!

Мира умоляла им выделить одну комнату на двоих, чтобы Чарли попривык к новому дому, но их разъединили по разным покоям. Всю ночь девочка не могла заснуть, переживая и, прислушиваясь к странным непонятным шорохам. Порой ей слышалось хныканье Чарли, несколько раз порывалась отправиться к нему, но каждый раз натыкалась на запертую дверь в своих покоях. Это ее очень удивило и насторожило. Зачем кому-то ее запирать? Под утро Мира услышала щелчок в замке своей двери и, не вытерпев дальнейшей неизвестности и смутного жуткого предчувствия, кинулась на поиски братика.

Выглянула в одной сорочке с босыми ногами в коридор и увидела в конце приоткрытую дверцу. На цыпочках с бешено колотящимся сердцем, покралась в ее сторону. Не дыша, толкнула грубую дверь дрожащими пальчиками. И застыла, почувствовав, как пол уходит из-под ног, а сердце останавливается. По среди комнаты раскинув нежные пухленькие ручонки в неестественно застывшей позе, лежал Чарли. Ее Чарли! Задушенный ее лентой для волос. Его глазки с ужасом смотрели в потолок, а ротик открыт в немом крике.

– Нет! – истерично закричала, похолодев от ужаса увиденного. Кто мог это сделать? Чарли он же ангельский ребенок! Всегда всех любит и радуется каждой мелочи! Подбежала и прижала крепко к разрывающейся от дикой боли груди, воя и раскачиваясь с бездыханным тельцем. – За что? Почему? – шептали побелевшие губы. Как теперь быть? «Не уберегла! Не уберегла!» – резала мозг жуткая мысль, убивая внутри все чувства.

– Ах ты мерзкая дрянь! – как сквозь вату услышала, визг тетки. – Зачем ты его убила, тварь неблагодарная? – вопила во все горло Елизавета. Тут же чьи-то руки больно вцепились в Миру, оттаскивая от братика.

– Я не… я не делала этого… – ошарашенно всхлипывая и пытаясь закрыться от сыплющихся ударов причитала девочка. Ее схватили за волосы и поволокли куда-то вниз. В подвал. Попутно нещадно пиная ногами. Со всего размаху кинули на каменный пол, разбив в кровь худые коленки. Она с открытыми от ужа глазами наблюдала, как дядя Томас медленно снимает свой огромный кожаный ремень с железной пряжкой, через мгновенье обрушив его на ее спину, разрывая до костей нежную кожу. Она пыталась закрыться руками, извиваясь на каменных плитах, а он все вскидывал свою жирную ручищу и опускал со страшным свистом.

– Нет! – плакала Мира. – Дядя Томас, за что?

– Ты, сука, убила своего брата, теперь будешь получать по заслугам, – задыхался мужчина, нанося удар за ударом. Мира от боли потеряла сознание. Очнулась вся в крови, трясясь от холода и нестерпимых ощущений, грязная в клочках рваной сорочки с босыми ногами. К сожалению, это стало лишь началом. Бесконечные дни полные боли, отчаяния и молитв о смерти потянулись черной чередой. На второй день к Томасу присоединилась Елизавета. Мира дрожа кинулась к ней умоляя о пощаде, но тут же осеклась, поняв по взгляду женщины, что той нравится за всем этим наблюдать. Нравиться, когда голос Миры обрывается от того, что сорвался. Нравиться как она, корчась в муках, размазывая слезы и кровь, ползает по полу теряя сознание. Елизавета получала удовольствие, видя, как ее муж лоснится от пота после очередного махания ремнем, палкой, кнутом. Он, натешившись, тяжело дыша подходил к жене, задирал ее юбки, вытаскивал свой набухший член, и они предавались похоти в разных позах, пачкаясь в крови своей жертвы. Из обрывков их разговоров Мира поняла: она далеко не первая их жертва, но первая кто так долго у них смог задержаться.

На двадцать второй день он пришел один. Мира не шевелилась, похожая на кусок истерзанного мяса. Сил никаких не было. Она с безразличием заплывшими глазами наблюдала как он, взяв какую-то палку с противной улыбкой подходит, что-то говоря о том, что она такая соблазнительная и аппетитная. Что он давно не прочь подарить ей свою любовь и ласку, если она станет послушной девочкой.

– Ты же послушная? – хрипя произнес, притягивая ее к себе за ноги и разводя их в стороны.