В плену отражения

- Ну, я уже плохо помню судебную медицину. Есть много признаков. Все они приблизительные, но в совокупности определяют время достаточно точно. В первые несколько суток плюс-минус час, затем, кажется, до трех недель, плюс-минус сутки. Позеленение кожи, газовые пузыри, венозная сетка, циклы развития насекомых, обесцвечивание травы под трупом…

- Фу, прекрати, Питер! – побледнела Люси. – Меня сейчас стошнит!

- Мобилизуйся! – Питер взял ее за руку. – И давай точно договоримся, что будем рассказывать о Свете и Тони.

==============================================

Вместо сеанса живописи мы с Тони внаглую отправились на кухню. Хотя «отправились» - это сильно сказано. Побрели, поползли, потащились – так ближе к истине. Поскольку по плану нас не должно было там быть, никто нас и не видел. Ради эксперимента я встала прямо на пути Роберта Стоуна. Он врезался в меня и замер. Стоило мне отойти в сторону – и он отправился прежним курсом, словно ничего не произошло. В его отраженной жизни ничего и не произошло. Просто кто-то извне нажал на паузу.

На вертеле над очагом жарились несколько цыплят. Тони проткнул одного ножом – закапал прозрачный сок. Срезав его с вертела прямо в корзину, он бросил туда же половину свежеиспеченного хлеба. Налил в кувшин с крышкой воды, долил вином из бутылки. Я хихикнула: жареный цыпленок, хлеб и вино были в той самой корзине для пикника – нашего первого пикника в настоящем.

- Эти цыплята для Хьюго и Роджера, - сказала я, когда мы вышли во двор. – Интересно, что будет, когда одного не хватит? Кто-то из них навсегда останется сидеть над пустой тарелкой?

- Вот и проверим.

Под аркой, замерев, стояла Элис. Я дернула подбородком, указывая Тони на нее. Он кивнул и подвел Маргарет к ней. Я стояла рядом и слушала.

- Миледи, вы пойдете сегодня на прогулку в лес? – Элис улыбнулась, как заговорщица.

- Да, конечно, - не менее хитро улыбнулась Маргарет.

- Миледи, - Элис посерьезнела и понизила голос, - простите меня, но что будет, когда ваш жених в брачную ночь поймет, что вы не девственны? А что, если вы понесете? Вы не боитесь?

- Об этом мне надо было думать раньше, - Маргарет тяжело вздохнула. – Теперь уже ничего не исправишь. Будь что будет.

Вот уж точно, повторяясь, история превращает трагедию в фарс[27]. Конечно, Гегель имел в виду совсем другое, но сейчас, когда слова Маргарет фактически произносил мужчина, все выглядело самым настоящим театром абсурда. Да и в целом – если раньше ее жизнь просилась в трагедию Шекспира, теперь это был сплошной «Декамерон»[28].

- «Теперь уже ничего не исправишь. Будь что будет», - передразнила я, когда мы с Тони пришли в парк и сели на скамейку.

- Замолчи! – фыркнул он.

- Ладно. Но скажи мне одну вещь. Я не прошу рассказывать сейчас обо всей жизни Мартина, язык отвалится. Только скажи, он действительно любил Маргарет?

- Откуда я знаю. Он бросил меня в своем теле в тот день, когда они должны были встретиться. Я же тебе говорил. Так что все его чувства и мотивы остались за кадром. Могу сказать одно. Захотел он ее сразу же, как увидел. Когда она упала в обморок, и он пытался привести ее в чувства. Но это ни разу не показатель. Наш любезный предок хотел все, что шевелится. Прямо как подросток. Так что если ты еще не испытала некоторые неловкие моменты при виде женщин, будь готова.

Я покосилась на приапических размеров стеганую конструкцию, выглядывающую из-под складок вамса[29]. Заполнена она была примерно на половину.

- Знаешь, при дворе Генриха была популярна одна непристойная шутка из книги «Detti piacevoli»[30]. Даму спросили, какого размера мужские члены предпочитают женщины: маленькие, средние или большие. Она ответила, что средние - самые лучшие. Когда же у нее уточнили причину, сказала: «Потому что больших не бывает».

- Почему не бывает? – не понял Тони.

- Да потому что ваши дурацкие гульфики всегда вдвое больше содержимого. Еще и ватой подложены. Зато убивают сразу двух зайцев. И неловкие, как ты говоришь, моменты маскируют, и похвастаться своим мнимым достоинством можно.

- Ну, у меня на данный момент нет ни гульфика, ни содержимого, - ухмыльнулся Тони. – Так что не по адресу.

Нам надо было проверить две вещи: как будут себя вести наши тела, если их надолго оторвать от заложенной программы, и что при этом будет происходить со всеми остальными людьми в отражении. Для этого мы решили провести один день, делая то, что не должны были делать. Это оказалось гораздо труднее, чем мы себе представляли. Даже когда я молча сидела на скамейке, тело находилось в таком напряжении, что порою сводило мышцы. Стоило на мгновение расслабиться, оно тут же порывалось вскочить и галопом понестись туда, где должно было в этот момент находиться.