В плену подозрений

Первое, что мне практически сразу же удалось найти, были письма в верхнем ящике туалетного столика, отделанного под кленовое дерево. Я немного поколебался, затем взял их и отнес в центр комнаты, где свет был заметно ярче. Все они были написаны карандашом на дешевой бумаге, адресованы Лите либо в мотель «Бердленд», либо в «Обжираловку» и начинались приблизительно одинаково:

«Лита, малышка! В Норфолке грузовик сломался, и я лажанулся с буффальским грузом, поэтому вряд ли нам удастся увидеться, как рассчитывали. Сейчас у меня груз для Филли, который рано или поздно приведет меня туда к вам. Так что будь в готовности, золотце. Мы здорово проводили время, и я жду не дождусь поскорее увидеть тебя снова».

Практически на всех письмах, отправленных по меньшей мере больше двух месяцев назад из всех мыслимых мест Восточного побережья, были заметны грязные следы пальцев, а под ними стояли подписи и Джо, и Эла, и Шорти, и Реда, и Пита, и Уитли.

Судя по гардеробу, Лита питала явную склонность к дешевым и ярким одеждам, а также к косметике, как правило, во флаконах и коробочках довольно вычурной формы. Больше ничего сколь-либо существенного о ней мне узнать не удалось. Я настроил стоящий на тумбочке у постели маленький радиоприемник на какую-то музыкальную волну, включил настольную лампу под красным абажуром и выключил верхний свет. В наступившей полутьме комната тут же приобрела заметно более приятный вид.

Где-то без двадцати час громко хлопнула входная дверь — значит, наконец-то вернулась Лита. У нее был несчастный, совсем промерзший вид, а ее рабочая форма официантки открытого кафе выглядела здесь как аляповатый наряд на провинциальной сцене.

— Извините, ради бога, раньше просто не смогла. Хотя боялась, вас уже не застану. Поэтому очень обрадовалась, увидев вашу машину. Господи, как же там холодно! У меня по всему телу бегают мурашки. Вы что, даже ничего еще не выпили? Давайте я налью вам, ладно? Но сначала мне надо поскорее скинуть эти чертовы туфли. Ноги от них просто горят. И мне нужно немедленно что-нибудь выпить. Немедленно!

Она со скоростью пулемета выплескивала слова, будто изо всех сил старалась изобразить из себя веселую, гостеприимную хозяйку. Я молча кивнул, Лита с радостным возгласом бросилась на крохотную кухоньку, и скоро оттуда вместе со стуком ледяных кубиков о стенки высокого стеклянного бокала послышался ее жизнерадостный голос:

— Знаете, я чуть с ума не сошла, пытаясь хоть кого-нибудь заставить меня выслушать. Ужасно рада, что вы пришли, поверьте. Я знаю, Уолли не убивал. Он вообще не способен кого-либо убить. Не в его натуре. Если бы я знала, даже хотя бы подозревала, что в нем это сидит, то не подпустила бы его к себе даже на сантиметр, мистер Дин, можете не сомневаться. Когда убили вашего брата, его там вообще не было, он на самом деле был вот здесь, рядом со мной. Но как это можно доказать? Ему, мне...

Она столь же стремительно вышла из кухни с подносом в руках, передала мне бокал с какой-то гремучей смесью черного, почти как кофе, цвета, поставила свой на неприбранную кушетку, сняла наконец-то туфли и буквально плюхнулась туда же, скрестив ноги в позе будды и не забыв при этом одернуть коротенькую красную юбочку, как бы ненароком подчеркивая свою естественную скромность.

— Полагаю, они ожидали, что вы в любом случае постараетесь обеспечить ему полное алиби, — осторожно заметил я.

— Да, этот клоун Португал рассмеялся мне прямо в лицо. Хотя, конечно, если бы у Уолли не было судимости, кто знает, может быть, он и поверил бы.

— Но они нашли у него пистолет и...

— Не у него, а в его комнате! — поправила она меня. — Большая разница, неужели непонятно? Подбросить этот пистолет мог кто угодно. Я расскажу вам, как все это было. У меня был выходной. Мы приехали сюда где-то около десяти. Немножко выпили, посмеялись. Он собирался остаться у меня до утра. А потом, ну знаете, как это бывает, когда выпиваешь лишнего, мы неизвестно из-за чего слегка поссорились, начали орать друг на друга. Уолли вдруг захотел куда-то поехать, я возражала, говорила, что этого нельзя делать, что он освобожден условно-досрочно, что комиссия по надзору не простит ему этого, ну и пошло-поехало... Вся беда в том, что никто, кроме меня, его тогда не видел.

— Кажется, он признался Португалу, что совсем недавно ограбил супермаркет. Так ведь?

— Точно. Признался только потому, что здорово перепугался из-за этой истории с убийством. У него было шесть сотен баксов, но это не было вооруженным ограблением. Он всего лишь разбил окно черного входа, влез туда и взломал ящик с деньгами. За это ведь сейчас не убивают. Года три-четыре, наверное. Не больше.

Она говорила об этом деловито, как о вполне ожидаемых и само собой разумеющихся издержках любого бизнеса. Господи, на вид ей же не более восемнадцати!

— Скажите, а как вы вообще связались с этим Шеннари?

Лита пристально посмотрела на меня: