В плену подозрений

Шестерки. Мальчики по вызову. Спекулянты. Расходный материал. За все заплачено. Большинство из них только и мечтает о том, чтобы немедленно и желательно без очереди заработать быстрые деньги, получить какие-нибудь привилегии. Какие? Этого они толком не знают. Просто хотят, вот и все. Хотя некоторым из них это нравится делать ради азарта, возбуждения, неизвестности того, что произойдет дальше. Бог им судья! Раньше таких презирали и, как известно, даже изгоняли. А теперь? Теперь железный пресс весом в сто тонн стоит, как минимум, двух батальонов солдат, один физик — двух союзников. Да, категория сравнений меняется со скоростью космического лучевого потока. Новое, новое...

Девушка в серебристом парчовом платье закончила играть и, скромно откланявшись под звуки громких аплодисментов, куда-то вышла. Ее место тут же занял хлыщеватого вида мужчина, который глядел не столько на клавиши, сколько на девушку, неожиданно откуда-то появившуюся у микрофона. Невысокого роста, с каштановыми волосами, смуглой блестящей кожей. Но что это? Она вдруг остановилась, прикусила нижнюю губу... Почему? Занервничала? С чего бы?

В ней было что-то совершенно беззащитное, требующее к себе абсолютного внимания. Девушка кивнула аккомпаниатору, произнесла несколько ничего не значащих слов и запела старинную балладу об одиночестве, страстном желании. Слова, конечно, были не новыми, давно всем известными, но ее голос, низкий, глубокий, идущий от самого сердца, и искренняя манера поведения доходили до каждого. Вне всяких сомнений. Это была настоящая профессионалка, которая, в отличие от большинства любителей, даже не пыталась вихлять телом. А оно между тем вполне стоило того. Включая одежду. Вроде бы достаточно формальную и приличную и в то же время откровенную. В зависимости от того, как посмотреть.

Пока я искренне вместе со всеми аплодировал певице, ко мне подошел Джо:

— Ну, как тебе наша маленькая Хильди?

— Нет слов. Просто прелесть. Где вы ее только нашли?

Он жестом подозвал официанта и попросил его, нет, скорее вежливо, по-моему даже слишком вежливо, приказал накрыть для меня столик в углу зала.

— Хильди присоединится к тебе сразу после того, как закончит выступать.

Так оно и случилось. Она подошла ко мне с широкой улыбкой на милом лице, вызывающем моментальную симпатию.

— Здравствуйте, я Хильди. Джо сейчас очень занят, поэтому я не стала его дожидаться и пришла сама.

Неизвестно откуда появившийся официант подвинул ей стул.

— Кен очень часто говорил о вас, Гев.

Вблизи черты ее лица оказались более решительными, чем на сцене. Куда только делась застенчивость робкого ребенка, поющего нежные слова? Для артистов вообще характерны свой собственный жаргон и особая манера поведения. В чем-то они у всех одинаковые, а если повнимательнее присмотреться, совершенно различные. Им всегда нужна публика. Хватит даже одного зрителя, во всяком случае на короткое время. Иногда мне невольно приходила в голову мысль: а что они делают, когда остаются совсем одни? Если когда-то остаются...

— Благодарю вас. С вашей стороны это очень мило.

— Я пою слова, которые написали другие люди, Гев. Они совсем не отражают того, что я чувствую на самом деле.

— Спасибо, Хильди. Должен заметить, вы поете чужие слова будто свои, — неожиданно сам для себя резковато ответил я.

Она иронически склонила голову набок:

— Спасибо вам. Вы очень на него похожи. Те же обороты речи. Наверное, сейчас вы просто хотите защитить себя. Смотрите на меня, будто я была его женщиной.

Да, похоже, мнение о ней придется менять, и как можно быстрее.

— Вся проблема в том, Хильди, что я до сих пор не знаю, как на вас реагировать. Кем вы были Кену? Джо сказал, что у него были какие-то трудности, поэтому, как мне показалось, вы, может быть...

— Думаете, часть из них связана со мной? Вряд ли. Он был другом. Просто очень хорошим другом. Мы много говорили. Знаете, если бы он вдруг захотел как-то изменить наши отношения, то, честно говоря, я не знаю, как бы все это вышло. Такой вопрос никогда между нами не возникал... Может, и жаль. — Она горько улыбнулась. — Для маленькой Хильди это было совершенно новым ощущением жизни. Понимаете? Нравилось это мне или нет? Не знаю. Скорее всего, да. Ему был нужен кто-то рядом, кто никогда ничего не требует и не собирается требовать, только и всего.

— Все равно, что-то здесь не вяжется. Кен вроде бы не был таким уж впечатлительным, разве нет?

— Не сердитесь, но другим я его никогда не видела. Что-то его постоянно грызло изнутри, но мне так и не удалось узнать, что именно. Он говорил и говорил, но так и не сказал самого главного. Так и не сказал.

— Какие-нибудь зацепки были?

У нее оказалась довольно забавная, но не лишенная приятности манера поднимать одну бровь, якобы изображая искреннее удивление. Будто что-то видит или слышит впервые в жизни.