В плену трех религий

Учитывая возраст Веры, можно было предположить, что ее другу детства уже тоже за 60.

– Я его знаю? – поинтересовался я.

– Возможно, он у вас большой человек! Фамилия его Менакер!

– Павел Менакер? – моему удивлению не было предела.

– Да, его зовут Павлик! – сразу оживилась Вера. – А вы его знаете?

– Кто же не знает одного из лучших экономистов Хабаровска! Как всё-таки тесен мир!

Вера с воодушевлением стала рассказывать о семье Менакеров, о том, каким воспитанным и образованным мальчиком был Паша.

– Увидите его, передайте большой привет!

– От кого? – уточнил я.

– От Веры и Миши из Евпатории, мы жили с Менакерами в одном доме по адресу улица Ленина, 40.

Если кто раньше меня увидит Павла Менакера – передайте ему привет от Веры и Миши!

С отличным настроением мы вошли в аэропорт «Бен Гурион» и когда встали в очередь на досмотр, вдруг вспомнили, что у нас остались напитки. А, как известно, любые напитки с собой на борт самолета проносить нельзя.

У нас было совсем немного времени, чтобы что-то опустошить, а что-то просто выбросить. После небольшой дискуссии мы решили выбросить полтора литра воды и литр сока, но выпить 2 л пива. Был некий символ в том, что в центре главного аэропорта Израиля мы из горла хлестали… львовское пиво!

Уничтожили мы его аккурат к тому моменту, когда у нас попросил паспорта строгий таможенник. На его лице читалась вся скорбь еврейского народа, а также то, что, по всей видимости, в последнее время ему приходилось терпеть общество своей тещи. Таможенник открыл паспорт Максима и спросил:

– Что за фамилия такая странная – Гололобов?

– Красивая русская фамилия, – с гордостью ответил Максим. – Видите, что «ов» на конце.

– А у вас что за фамилия? – этот вопрос был уже адресован мне.

– Красивая татарская, – уверенно сказал я и быстро понял, что совершил большую ошибку.

– Вы – татарин? – таможенник взглянул на меня таким взглядом, каким чаще всего хищник посматривает на потенциальную жертву. – Мусульманин? Тогда пройдите к таможенной стойке на проверку.

Спорить было бесполезно. Сначала все мои вещи пропустили через сканер. Особенно досталось ноутбуку. На ленте транспортера он не вылез, а вылетел, с открытым экраном. Еле поймал!

Максим сначала отпустили с миром, но потом и его заставили поставить свои сумки на стол досмотра. Наверное, чтобы мне скучно не было.

И тут всё и началось! Из наших сумок вытряхнули ВСЕ вещи! Специальным прибором проверили на наличие взрывчатки даже складки в грязном белье. Мы с Максимом спокойно смотрели на это увлекательное действие, стараясь открыто не улыбаться, чтобы не раздражать рьяных стражей порядка.

Потом мне сказали, что мои компьютер, фотоаппарат и сумка с документами вызывают особое подозрение, и заставили их еще раз «прогнать» на сканере. Ослушаться было невозможно.

Потом большие сумки нас попросили упаковать обратно, а ручную кладь вновь стали тщательно досматривать. В моем фотоаппарате израильская таможня всё ощупала вплоть до винтика. У Максима нашли лишний тюбик косметики с Мертвого моря. Хорошо, что тюбик этот не выкинули, а попросили положить ко мне в багаж. Естественно, «не пустили» в воду в бутылках и сок в пакете: всё забрали у нас! Максим было бросился их спасать, а ему в ответ: не положено! Тогда мы попросили таможенников забрать так же и пустую бутылку из-под пива.

– Это можно проносить с собой! – смилостивились таможенники. Но нам этот мусор нужен?

В сумке нашли у меня пачку израильских журналов, запечатанных в пленку – их я купил для своих занятий по журналистике. Пленку таможенники вскрыли и тщательно пролистали каждую страницу.

Отставив в сторону наши большие сумки, таможенники (а это были совсем молодые парни и девчонки, рьяно служившие на благо Израиля) попросили нас подождать еще один обыск личных вещей. И тут я не выдержал, сказав Максиму:

– А если бы я провозил внутри себя взрывчатку, также проверяли бы?

Сказал тихонечко, только Максу. Но рядом сидел суровый мужчина в кипе. Его и подозреваем мы в том, что у этого аэропорта появились «уши». В чем причина этого? Во многих факторах: и в том, что Максима не пустили в туалет, и в том, что уже началась регистрация на рейс, а нас даже близко не подпускали к стойкам, ну в том, что нас попросили пройти в окружении охранников в отдельное помещение.

Эту картину надо было видеть! Я и Максим, два пилигрима, в окружении четырех охранников шли по аэропорту. Как полагается в таких случаях, я заложил руки за спину. Все пассажиры молча уступали нам дорогу, провожая нас грустным еврейским понимающим взглядом. Мне так хотелось крикнуть Максиму: «Помни имя свое!» (именно так кричали родители-евреи в фашистских концлагерях, когда их разлучали с детьми), но удержался – охрана могла подумать, что я передаю какую-то ценную информацию.