В плену твоего безумия (СИ)

— Я не собираюсь дохнуть сегодня! Понял? Мне, мать твою, надо к ней! Вернусь — хоть на куски рвите живьем! Сейчас, твою мать, мне надо к ней!

Договорил и без сил откинулся на ствол сосны, выдыхая… и, тем не менее не разрывая зрительный контакт с волком.

Выговорился. Можно сказать, попрощался. Оставалось надеяться, что его предсмертный крик души долетит до сознания Миланы через расстояние. Он и сделал это с подобной целью, прекрасно понимая, что волк не выпустит свою добычу живой…

Желтый огонь в глазах хищника как будто заколебался, сменив оттенок на зеленый — а может, так замерзающему человеку в тот миг показалось.

А затем волк поднялся на четыре лапы и завыл. Жутко, пронзительно. Свет полной луны, проглянувший сквозь брешь в облаках, осветил картину — шесть волков, ожидающих сигнала к нападению, окружившие его.

Глухо зарычав, хищник заглянул в глаза своей жертве. Долго. Пристально. Так, словно пытался понять, есть ли смысл в его отчаянных словах.

А затем… Взвыв, отступил.

И серые спины хищников растаяли во тьме, как только луна скрылась за облаками. Вожак, оглянувшись напоследок, медленно побрёл в чащу густого соснового леса…

Сначала он не поверил тому, что все это происходит наяву. Вглядывался в просветы между стволами сосен, выглядывая свою неминуемую гибель от острых клыков голодной стаи, не замечая, как коченеют все сильнее руки и ноги. Как убийственная сонливость окутывает с головы до ног, и держать глаза открытыми становится все сложнее. Попытался встать на ноги, но перед глазами потемнело вновь, ударив по затылку головокружением.

Мужчина подул на потерявшие чувствительность пальцы и рассмеялся, почти признав свое поражение.

Ирония судьбы затянулась. Смерть продолжила свои пляски вокруг, то и дело позволяя надежде подарить веру, но затем вновь жестоко ее отнимая.

Волки ушли. Отчего-то они не тронули человека. Но он не сможет добраться до кабины вертолета — силы тают. Через сколько переохлаждение отправит его в вечный сон? Десять минут? Полчаса? Час?

Нет никакой мистики в том, что хищники отступили. А он почти поверил, что вожак стаи внял его словам. Лесная дикая тварь — вняла словам. Смешно. Нет, волки решили не тратить силы. Зачем, если спустя время они получат к своему столу охлажденное мясо без каких-либо усилий?

«Я должен встать. Я никогда не сдавался, — сказал он себе. Но мысли путались. Вой где-то вдалеке заставил его покачать головой. — Спасибо за то, что решили сделать мою смерть не такой ужасной. В чем-то вы лучше людей…»

Порыв ветра сбил снег с сосновой лапы. Мужчина смотрел, как в застывшем воздухе кружит ледяная пыль. Повинуясь какому-то безотчетному порыву, поднял голову, глядя в небо.

В пелене свинцовых тяжелых туч образовалась прореха. Яркие звезды равнодушно глядели сквозь верхушки сосен на человека, который хотел жить, но силы его стремительно таяли. Почему-то он смотрел вверх и не мог отвести взгляд от колючих холодных звезд. Но именно это не позволяло погрузиться в смертельный сон.

Мороз крепчал, достигая критической отметки. Казалось, что уже не только лицо и конечности, но и сердце сжимает ледяная рука смерти.

Он смотрел в далекие просторы вселенной, еще более холодной и безжизненной, чем густые заснеженные леса земли. И на пороге своего последнего, самого крепкого сна он произносил ее имя, едва шевеля заледеневшими губами. Просил быть сильной хотя бы ради того, чтобы его смерть и все то, что он с ней сделал, не были бессмысленным набором действий. Простить, если чем-то ее так сильно задел. Осознать однажды, если не получится сразу, что все, что произошло, было также и ради нее. Не отрицал, что были и иные способы подарить Милане новую жизнь — но он сам не пожелал справляться с искушением владеть ею. Хотя бы недолго. Он любил ее едва ли не с первого раза, как только увидел. Но это был не его путь — страдать в тишине, не попытавшись добиться взаимности. Любовь бывает разной. Его была вот такая, неправильная и одержимая. Единственное, что успокаивало — он всегда желал ей только добра.

Можно сказать, что он так и не сознался ей. Что навсегда останется в сердце Миланы Савельевой человеком без лица. Она так и не узнает, что перед своей смертью он принял решение никогда и ничего от нее не скрывать.

Тучи скрыли безмолвные звезды, и мужчина закрыл глаза. На миг ему показалось, что в чаще сверкнула алым огнём пара глаз. Не волки. Наверняка старуха с косой, которой уже самой надоели эти интервальные тренировки на морозе. Дремота окутала, успокаивая, целуя, как будто нашептывая — расслабься и не сопротивляйся. Ты уже попрощался и будешь прощен. Пора.

Порыв ветра — ураганного, сильного — вновь сбил снег с верхушек сосен, кинув ему в лицо. Мужчина попытался открыть глаза, но в ушах начал нарастать звон, перерастающий в дикий рев. Ветер как будто проходил сквозь тело навылет — явно начался масштабный снежный буран. Даже если бы он попытался добраться до вертолета, его бы замело на полпути.