В плену твоей любви

Вернувшись на кухню – это единственное место, которое меня притягивает в этом доме – я села за стол и сделала бух – опустила голову на гладкую крышку стола и раздраженно засопела. Не хочется признавать, но похоже из этого места мне не выбраться, разве что у Арарса ненадолго зажжется здравый смысл или те, кто его ищут, наконец-то найдут этот дом и… А что они сделают со мной? Хочется верить, что мысли о том, что я помощница или соучастница у них не возникнет. Хотя с зельем правды они сразу узнают, как все было… Если только у них нет приказа убить подозреваемых на месте.

Я снова тяжело вздохнула и испытала сильное желание взвыть лесной нечистью от тоски и скуки. Все что в этом месте только можно было сделать, я уже сделала и чем еще занять себя я даже не представляю. Мне кажется, в месте, в котором даже библиотека пустая и ты единственная живая душа, можно очень быстро пасть от руки убийственной скукотищи. Здесь я могу поговорить только со своим отражением в одном из мутных зеркал или с картиной, но это уже в крайнем случае.

И вот лежу я уткнувшись лбом в прохладный стол и понимаю, что если утром хотела чтобы Арарс провалился куда-нибудь подальше от меня, то сейчас, засыпая от окружившей меня тишины, я была бы очень даже рада его присутствию. Ну невозможно в этом мрачном, подавляющем месте долго находиться одной, оно так давит на меня, что я невольно начинаю думать о не очень хороших вещах. Я так понимаю, что развлечений здесь всего три – поспать, покупаться и поесть.

Кажется, я знаю, что буду делать. Раз выбраться из этого места самой у меня не получится, то я буду так доставать Арарса, что он сам захочет от меня избавиться. И вообще, как у него хватило ума притащить якобы свою женщину в такое место? Или это у него стратегия такая? Раз ей здесь заняться нечем и поговорить не с кем, то она будет рада и его присутствию, и сама потянется к своему похитителю.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍ Придушила бы гада, были бы только силы. Нет, ну он когда вернется, то точно схлопочет вон той соблазнительной кастрюлькой по голове, а потом я такой скандал закачу, так визжать буду, что он даже удовольствие испытает, вышвыривая меня из своего дома. Правда насчет этого у меня все же есть сомнения, я про то, как он отреагирует на это, не переклинит ли его так, что он постарается грубой силой показать мне, как я должна вести себя с ним. Все-таки если он разозлится, защититься от его злости у меня не получится. Хотя ладно, лучше хоть что-то сделать, чем смириться с такими условиями. Зато так я сразу пойму, что можно ожидать от этого мужчины.

Но Арарс не пришел. Его не было ни вечером, ни ночью, ни следующим утром. Прошло больше суток, а мой похититель так и не показался и это не на шутку испугало меня. Теперь я только и думаю о том, что его могли схватить или убить. И боялась я не за него, а за себя, потому что кто как не этот сумеречный может вытащить меня отсюда? Я ведь от одиночества с ума сойду! Хотя нет, тут я не права, сойти с ума я не успею, я ведь раньше, чем это произойдет я просто умру от голода и все. Еды на кухне, конечно, не мало, Арарс запасы сделать успел, но у всего есть конец, а тем более у еды, которая из-за моего стресса стала слишком быстро исчезать.

После трех дней одиночества и поглощения всего, что с виду съестное, паника усилилась, неизбежно приближаясь к своему пределу. Гробовая тишина, царившая в этом двухэтажном гробу, сводила меня с ума, и я уже терялась во времени, ведь мне все настойчивей начинало казаться, что я нахожусь здесь намного дольше. Я хоть и следила за временем благодаря огромным, старинным часам на первом этаже, беззвучно отсчитывавшим минуты, но каждый раз просыпаясь. Мне то казалось, что я спала всего-то пару часиков, то, что я не вставала с кровати как минимум сутки, настолько мое тело было разбито сонливостью и слабостью. Ну что ж, теперь я знаю какого это быть похороненной заживо в огромном, обустроенном гробу.

Проснувшись на четвертое утро, а может и вечер, я все-таки и правда немного запуталась, я не хотела открывать глаза, ведь открой их, я опять увижу ту же самую, выводящую меня из себя, черно-бордовую картинку, жуткую, но вместе с этим грустную. Никогда не думала, что тишина может так давить на человека. Я ощущаю ее как нечто материальное, сгустившееся в воздухе, как нечто, что не дает мне вдохнуть полной грудью.

Хочется плакать. А еще у меня появилась мысль, что лучше уж попробовать пересечь Алую Пустыню, чем медленно сходить с ума. Слезы все же наполнили глаза и я, уткнувшись лицом в черную подушку, уже приготовилась разрыдаться, проклиная Арарса и всю его родню, когда в этом царстве тишины и пустоты, я впервые отчетливо ощутила, как сумеречная магия аккуратно разрезает пространство.