В плену твоих желаний

Сердце сжалось в груди. Как может она осуждать Лахлана за то, что он не желает жениться на дочери человека, разорившего его соотечественников? Именно так люди в Росскрейге воспринимали ее отца. Считая ее кузиной Росса, они при ней свободно обсуждали то, как граф позволял своему управляющему Маккинли с неимоверной жестокостью сгонять людей с земли.

И теперь, вновь оказавшись на земле Брейдмура, Венеция увидела результаты проведенных преобразований: здесь не было сожженных домов, но они вполне могли быть здесь. Из двадцати двух домов арендаторов только четыре оказались заселенными. Видимо, овцеводами.

Что случилось с тем краснолицым фермером, выращивавшим картошку, который часто давал ей покататься на своей рабочей лошадке, когда она была ребенком. Где та беззубая старушка, которая каждый божий день сидела перед розовым домиком за прялкой?

Исчезли, сгинули без следа. Никого из них нет. Слезы ручьями катились по щекам Венеции. Только в соседнем поместье кипела жизнь. Члены клана Россов возделывали землю, мастерили винные бочки и обслуживали винокурни. Женщины занимались стиркой, пока их дети играли и собирали вереск. Лахлан боролся за то, чтобы удержать людей на земле, в своих домах, обеспечить их всем необходимым, даже если придется ради этого рисковать жизнью.

Теперь, когда она узнала, почему он совершил это дурацкое похищение, было невыносимо стыдно вспоминать, какими оскорблениями она его осыпала. В особенности после того, как увидела отцовские земли, покоившиеся в гробовой тишине, нарушаемой только блеянием овец.

Венеция вытерла слезы, застилавшие ей глаза. Шевиотовые овцы бродят повсюду, они заполонили все пастбища, топтались на каждом холме. Они паслись даже в узком, заросшем травой ущелье на границе их владений, где Лахлан любил ловить рыбу.

Неужели нужно у нее отнять даже этот крошечный кусочек детства? Ярость охватила девушку, и она принялась разгонять овец, пытаясь заставить их уйти из ущелья, но они только отбежали на несколько футов и снова уткнулись в траву.

– В этом нет никакого смысла, – услышала она позади себя чей-то низкий голос. – Даже если вы выгоните их из этого ущелья, они уйдут в другое. В любом случае это не их вина, верно?

Сердце в ее груди, сжалось, когда она, обернувшись, увидела Лахлана. Он наблюдал за ней, прислонясь к тому самому корявому дубу, который ему так нравился в детстве. Со взъерошенными волосами, в грязных рабочих брюках, он выглядел точно так, как шестнадцать лет назад. Венеции захотелось броситься в его объятия.

Она едва не расплакалась. Он больше не был восхитительно своенравным Лахланом времен ее детства.

– Да, овцы в этом не виноваты, – сказала она, полная мрачных предчувствий. – Но моей вины в этом тоже нет.

Лахлан оттолкнулся от дерева.

– Я не говорил, что обвиняю вас.

– Вам не следовало сюда приходить. Кто-нибудь может вас увидеть.

Он пожал плечами:

– Кто-нибудь мог увидеть и вас, но это не помешало вам бродить здесь.

– Вы все это время следили за мной?

– Да.

– Зачем?

Вопрос, похоже, смутил его.

– Просто так.

Венеции захотелось закричать во весь голос. Он преследовал ее и теперь не может сказать зачем?

– Прекрасно, – сказала она, поднимаясь на холм позади домов.

Он легко догнал ее.

– Вам не следует бродить одной.

– Я не одна. – Венеция подобрала юбки и ускорила шаг. – Мне составляют компанию овцы.

На вершине холма она остановилась и посмотрела на Лахлана.

– Почему вас волнует, что я делаю, раз это никак не влияет на ваши планы? – От внезапного подозрения ей стало не по себе. – Вы думаете, что я собираюсь бежать?

– Не сходите с ума, – прорычал он, подходя к ней.

– Зачем же вы стали рисковать и отправились туда, где вас могут увидеть…

Он прервал ее речь поцелуем, крепким поцелуем, имеющим целью заставить ее замолчать. Это так ошеломило девушку, что в первый момент она не сопротивлялась. Но лишь до тех пор, пока не вспомнила, что это всегда начиналось так – он целовал ее, притворяясь, что между ними все может сложиться иначе, а после того напоминал ей, что они не могут быть вместе.

Она была уже по горло сыта этой игрой. Когда он попытался углубить поцелуй, она отстранилась.

– Не смейте! – воскликнула она и бросилась вниз по проходу между двумя домами, стараясь сдержать слезы.

– Это почему же? – Последовав за ней, он схватил ее, обняв за талию. – Я хочу всего лишь один поцелуй.

В том-то и беда. Он ищет мимолетного удовольствия.

– Два дня назад вы даже не побеспокоились спросить, как у меня дела. – Венеция сердито посмотрела на него. – А теперь вы хотите, чтобы я вас целовала?

По лицу Лахлана было заметно, что он расстроен.

– Я не… я хотел… Как вы поживаете?

– Прекрасно. А вы?

Ее отстраненный тон заставил его нахмуриться.

– Довольно скверно.

– Не понимаю, какое это имеет отношение ко мне, – сказала она, строго поджав губы.

– Силы небесные, почему вы ведете себя так, будто мы никогда…

– Есть там кто-нибудь? – послышался окрик откуда-то сбоку.