В плену у белополяков

Делать нечего. Необходимо выпутаться из этой истории. Раз затеяли игру, надо ее продолжать.

Подросток кликнул своего старшего брата, находившегося в нескольких шагах от нас.

Я вынужден был и этому внушить доверие к нашим словам, повторив историю бегства из немецкого плена.

Я вдохновенно снова изложил эпопею издевательства над нами, «польскими пленными».

Материала для рассказов у меня ведь было достаточно — стоило только вспомнить наше житье-бытье в Стрелкове, отнеся все это за счет немцев, а не поляков.

Поляки слушали нас, затаив дыхание. Лица их горели ненавистью к немцам. Временами, особенно, когда я рассказывал о систематическом избиении польских пленных плетками из телефонной проволоки, у них срывались восклицания:

— Холеры, скурве сыне!

Мы стали успокаиваться. Очевидно, они нам поверили, ибо стали подробно и ласково отвечать на наши нетерпеливые вопросы.

Выяснилось, что город, находившийся на расстоянии получаса ходьбы от нас, назывался Иновроцлав. Расположен он в двенадцати километрах от границы с Германией. В городе, по словам братьев, в это время сосредоточивались польские силы, направлявшиеся на фронт для борьбы с немцами. Оба молодых поляка жили на хуторе, находившемся от скирды соломы, где мы были застигнуты, на расстоянии всего лишь полукилометра.

Янек пригласил нас всех к себе.

Положение создалось такое, что отказываться от гостеприимства поляков было нельзя. К тому же мы не видели для себя особенного риска в посещении домика братьев. Жилье их стояло уединенно, на новых людей мы вряд ли там могли наткнуться, а братья не внушали никаких опасений.

Они крепко поверили, что мы беглецы из немецкого плена, сочувствовали нам и были полны желания всячески нас утешить.

Мы помогли ребятам нагрузить телегу соломой и тронулись вместе с ними к хутору.

Подъехали к хате.

Стасик, так звали младшего брата, побежал вперед, чтобы сообщить матери о неожиданных гостях — пленных из Германии.

Через несколько минут подошла старая полька в чепце, участливо стала разглядывать нас. Мне пришлось и ей сообщить несколько подробностей о нашем житье-бытье в Ляндсдорфе. Она внимательно выслушала, покачала головой и любезно пригласила войти в хату.

Вскоре был готов обед. Мы сытно поели. За обедом каждый из нас сообщал какие-нибудь дополнительные подробности о немецких зверствах.

Так как днем идти дальше мы не рисковали, то решено было время до наступления темноты использовать для починки своей ветхой одежды. Старуха-полька, видимо, старалась оказать нам внимание: дала ниток, принесла какие-то тряпки для заплат.

Сытые, довольные, веселые, мы занялись ремонтом и не заметили, как пролетело несколько часов до конца дня.

Наступил вечер. Янек, Стасик и мать уговаривали нас остаться ночевать. Мы категорически отказывались. Они недоумевали: им непонятно было наше упорство. Собственно и нам очень хотелось поспать ночь под крышей, но мы опасались, чтобы кто-нибудь, забредя случайно в хату, не опознал в нас пленных, бежавших из польских лагерей.

Мы заявили, что горим желанием поскорей попасть на родину, но для исполнения этого заветного желания нам следовало явиться в город в полицию. Несколько километров, отделявших нас от Иновроцлава, нам пройти будет нелегко, ибо у всех нас отморожены ноги.

Янек, посоветовавшись со Стасиком, предложил отвезти нас в Иновроцлав на подводе.

Это ставило нас в затруднительное положение. Под каким предлогом могли мы отказаться от услуги поляков? К счастью, старая полька, очевидно, пожалела своих сыновей больше, чем нас. Она нашла, что ее дети устали и нуждаются в отдыхе, а путешествие в город на подводе очень утомит их.

Янек и Стасик были молодыми крестьянскими парнями, еще не испытавшими тяжелой лапы польской военщины. Братья были простодушны, а главное — доверчивы, и это нас вывезло из беды. Ведь если бы они хоть на секунду усомнились в достоверности нашего сообщения, нам пришлось бы туго.

Осторожность требовала дальнейшего движения вперед, хотя каждого из нас так сладостно манила перспектива хотя бы ночку, денек отдохнуть в теплой, приветливой избе.

Мы вышли наконец из гостеприимного жилья. Оставшись одни на дороге, поглядели друг на друга и радостно рассмеялись.

— А ведь как хорошо вышло, — сказал Исаченко. — Молодец ты, Петька!

— Да ты прямо золото, — смеясь, проговорил Петровский. — Разговаривал с ними как чистый поляк.

— Все это хорошо, но как мы пройдем эти двенадцать километров, которые отделяют нас от Германии? Хорошие денечки, остались позади, а сейчас надо обсудить, как проскочить этот город. Ведь там и полиция, и польские солдаты, а их-то надуть, как этих простодушных поляков-крестьян, не удастся.

— Ты прав, — согласился Петровский.

Следовало обсудить положение и выработать ряд мер на тот случай, если мы попадем в капкан.

После недолгого совещания решили пойти, забирая вправо от города, обойти его, а затем снова повернуть влево, где маячил лес.

— Если попадем в лес, нам легче будет в нем переходить границу, — сказал Борисюк.