В плену у мертвеца

Красное пламя домны, взметнувшееся в небо, освещало главные улицы и переулки, заглядывало во многие затемнённые места. Свет проникал сквозь витражное окошко над книжным шкафом и освещал мрачную библиотеку, где в гробу лежал старый Джон. Эта библиотека находилась под его бывшими апартаментами. В этой комнате свет домны не раз заставал его сидящим в кресле. Теперь он играл на его остром, как лезвие ножа, носу, смягчал суровый рот, но совершенно не мог окрасить румянцем его мертвенно-бледное лицо.

Это было мало похоже на похороны. Пришли священник и гробовщик, поскольку для них это была обычная работа. Юный Джон и миссис Мердок присутствовали, как само собой разумеющееся.

Был там и ещё один человек — низенький Джарвинс, скульптор, с всклокоченной седой бородой, сгорбленными плечами и хитрыми прищуренными глазами. Он был самым близким другом старого Джона Бамбера в последние годы его жизни. Они вместе играли в нарды и шахматы. Обычно их вечера заканчивались ссорой. Джарвинс с руганью вылетал из дома, ворча и обещая никогда не возвращаться; но он всегда возвращался. У него было больше прав, чем у большинства, присутствовать на похоронах; гораздо больше, чем у кого-либо из соседей, которые при жизни держались подальше от грубоватого старика и которые теперь, как и следовало ожидать, довольствовались тем, что наблюдали и комментировали со своих веранд, как юный Джон вместе с гробовщиком и двумя извозчиками задвигали гроб в катафалк.

Это были действительно скромные похороны, и вскоре они закончились. После них юный Джон вернулся в осиротевший дом, где теперь жили экономка и тени.

Той, к кому больше всего были обращены его мысли, не было на этих похоронах. Ей там не было места. Теперь же её время пришло. До окончания похорон он воздерживался от посещения Мэри Лейн. Она знала почему: ей была понятна беспричинная ненависть старого Джона Бамбера, порождённая давней мелкой ссорой с её отцом.

В своей комнате на нижнем этаже молодой человек снова тщательно расчесал на пробор свои прямые тёмные волосы, которые и без того были в идеальном порядке; надел свежий воротничок, хотя тот, который он носил до этого, был безукоризненно чистым; тщательно расправил одежду перед зеркалом, чтобы привести себя в порядок во всех отношениях и полностью соответствовать компании Мэри Лейн. В зеркале он мог бы увидеть красивое, хотя и бледное лицо и широкие плечи, но вместо этого его мысли были заняты миниатюрной, изящной девушкой с голубыми глазами, чьи вьющиеся волосы были скорее украшены, чем скрыты белым чепчиком медсестры.

Что побудило Джона Бамбера подняться на минутку в комнату своего дяди, прежде чем пойти навестить Мэри Лейн? Ему нечего было там делать. В этой пустой комнате он не оставил ничего из своих вещей. Было бы более естественно, если бы он надел пальто и вышел из дома быстрым шагом, который привёл бы его к тому месту, о котором он постоянно думал. Вместо этого он медленно поднялся по лестнице, освещённой жёлтым светом газового фонаря, висящего в коридоре и, увидев, что дверь в ту комнату приоткрыта, распахнул её ещё шире. В дальнее окно проникал красный свет домны.

Остановившись на пороге, он на мгновение остолбенел от ужаса, а затем с жутким воплем, закрыв лицо руками, отшатнулся назад. Его нога подвернулась на верхней ступеньке. Он кубарем скатился вниз и остался лежать неподвижно.

III

На третий день бредящий, бормочущий что-то невнятное юноша затих; вытаращенные глаза закрылись; юный Джон Бамбер заснул — не тревожным, яростно прерывающимся горячечным сном, а здоровым сном уставшего человек.

Стройная девушка, чьё миловидное личико под белым чепчиком было усталым почти до изнеможения, безвольно откинулась на спинку стула и улыбнулась.

— Теперь он вне опасности, мисс Лейн. Идите домой и отдохните. Вы, должно быть, не спали ни одной ночи за последние три дня.

Она посмотрела в бородатое лицо доктора и покачала головой.

— Я могу побыть с ним ещё, доктор.

— В этом нет необходимости. Позвольте миссис Мердок заменить вас сегодня вечером.

Но она проявила недюжинное упрямство.

— Вы уверены, что она сможет, доктор? — лукаво спросила она и, не дожидаясь его ответа, добавила. — Я прилягу на диване. Если он начнёт ворочаться во сне, это разбудит меня.

Доктор пожал плечами и оставил всё как есть. За последние три дня он убедился, что эта тихая молодая женщина, узнавшая о болезни Джона и пришедшая по долгу службы в его комнату, обладает железной волей в том, что касается его благополучия. Её авторитет не подвергался сомнению с первого дня, когда она вышла победительницей из схватки с миссис Мердок. На второй день к ней заглянул Джарвинс. Она приняла цветы, которые он принёс её пациенту, но не впустила его в комнату. Пока Джон продолжал бредить, она предпочитала, чтобы его бред не слышал никто, кроме доктора и её самой.