В плену у мертвецов

Телеэкраны криминализируют общество и успешно вытесняют из меню домашней фабрики грёз даже иностранные фильмы. Говорят, производство одной серии «Маросейки» или «Прудов» стоит не более пяти тысяч баксов. Прокат иностранных фильмов обходится куда дороже. В результате вскоре на телеэкранах России останется только криминал. Но ещё дешевле милицейских сериалов прямой эфир. Российское телевидение отличается панической боязнью прямого эфира. Конечно, большую часть этой боязни следует отнести за счёт того факта, что у нас полицейское государство. Потому администрация телеканалов боится свободного вяканья граждан. Неизвестно, что придёт в голову сказать тому или иному приглашённому индивидууму, как бы места не потерять потом, после такого прямого эфира. Прямой эфир, следует пояснить, это и есть собственно телевидение, всё иное есть лишь прокат фильмов или прокат заранее смонтированных роликов, сделанных по определённому сценарию на определённую тему. Прямой эфир дешевле, интереснее, мгновеннее проката, за который ещё и нужно платить мзду. Он дешевле сериалов, где актёрам, пусть и неизбалованным, русским, нужно всё же платить. Однако полицейское государство, скрывающее от населения определённые тайны, всегда бежит от прямого эфира как вампир от распятия. В годы свободы в 1987-1991 годах, вспомним, как много было телешоу в прямом эфире. Сейчас не было ни одного, появилось вот «Свобода слова» Савика Шустера. Пока я видел одно его шоу. Когда опять придёт свобода, мы увидим, насколько расцветёт прямой эфир.

Маленький чёрный ящик телевизора заслал мне в Лефортово старый друг Виктор Алкснис. Телевизор предназначен для автомобиля, экран у него крошечный, однако, зека впиваются в него глазами, едва вскочив со шконки. Так было с молодым бандитом Мишкой, так же дело обстоит с мошенником Иваном Витманом (Ихтиандром) и боевиком Асланом. Телевизор – средство покинуть камеру, отвлечься, забыться. «Фабрика грёз» одним словом, хотя это и было изначально сказано о Голливуде. Увы, телевизор есть фабрика грёз для людей попроще, для меня же, маньяка, как называл меня Лёха, грёзы телевидения просвечивают своими клееными декорациями, я вижу подделку, вижу липу, и грёз не испытываю. Я не верю в фильмы, вижу в героях только глупых актёров, бедный я бедный, я не население Индии или Египта, и потому мне остаётся только упоение барабанной дробью новостей, реальными событиями мира. Не в силах не видеть условности, я вначале распрощался с удовольствием чтения романов. Случилось это давно, может быть лет 30 тому назад. Затем лет 25 тому назад я стал (как бельмо на глазу появилось и не сходит) видеть вопиющую условность фильмов. Я завидую Мишке, или вот Аслану и Ивану – они могут следить за актёрами, подламывающимися под героев и верить. Я не верю. С шоу дело тоже обстоит не лучше.

Депутат Комиссаров, когда ещё он не был депутатом, а я не сидел в военной крепости, приглашал меня на свои шоу дважды. Снимали неумело и долго, часов по пять, кажется. Студия была полна идиотов, но и несколько неглупых людей присутствовало. Сам Комиссаров был похож на парикмахера из Одессы. Сейчас «Семья» – это целая индустрия. Под этой маркой выпускаются товары. В конце передачи Комиссаров рекламирует свои книги, написанные по мотивам его шоу. «Семья», возможно, есть одно из правдивых зеркал российского общества. Такое же как «Мирись, мирись, и больше не дерись!» на «Русском Радио». И это удручающее зеркало. Даже если передача на 50% склепана из подготовленных блоков, даже если исповеди её участников – заранее написанные сценарии, смотреть на таких соотечественников противно. Пожилой мужчина ростом в 147 сантиметров говорит о своих требованиях к женщинам, и эта клиническая патология транслируется на всю Россию. Одновременно сам Комиссаров в рекламных паузах продаёт то дублёнки, то какую-то фирменную мазь от прыщей под названием «Семья». Затем присутствующие, как на процессе хунвейбинов над китайским чиновником, высказываются по поводу любвеобильного карлика и его любовных проблем. Советуют, что ему следует делать. Карлик, хотя и явился с проблемой, но выглядит нагло. А Комиссаров по-прежнему выглядит философствующим одесским парикмахером. Вся эта дикая обывательская пошлость заставляет вспомнить благородного Чаадаева, сетующего в «Философических письмах» по поводу Царь-пушки, которая никогда не стреляла и Царь-колокола, который никогда не звонил, как символах русской государственности. Милый благородный гвардейский офицер Чаадаев, чтобы он сказал, послушав «Мирись, мирись и больше не дерись» или поглядев «Мою Семью», как о символах нашего народа?! На воле мне было некогда, я строил партию, я желал наилучшим образом устроить жизнь и государственность моего народа. Но на лик этого народа мне было некогда взглянуть. И вот остановили на бегу, в задыхающемся беге моём, и гляжу на лик. Ну ясно, народ и «Моя семья», народ и «Мирись, мирись и больше не дерись!» – не тождественны. Но, увы, близки. Вся эта хохмаческая пошлость чудовищна.