В плену у орбиты

Мартин Кейдин В плену у орбиты

О РОМАНЕ МАРТИНА КЭЙДИНА

Самый заголовок книги — «В плену орбиты» — невольно привлекает внимание читателя. Перед нами трагедия вымышленного американского космонавта Ричарда Пруэтта, который чуть было не стал пленником космоса. Мы говорим «чуть было», потому что по воле автора романа трагическая поначалу история кончилась благополучно.

Закрыв книгу, невольно задаешь вопрос: могло ли так случиться? Конечно, могло.

Всем нам хорошо памятны сложные ситуации, в которые попадали и на космодроме, и на орбите, и после приводнения американские космонавты — реальные предшественники героя романа Кэйдина.

Путь в космос тернист. Каждый новый полет — еще один шаг в неизведанное. Люди, отважившиеся покинуть Землю, открывающие науке тайны Вселенной, отдают все свои силы этому благородному делу. Этот путь отмечен великолепными подвигами космонавтов, испытателей, ученых.

Роман «В плену орбиты» привлекает читателя своей достоверностью. Этому в немалой степени способствует то обстоятельство, что его автор, Мартин Кэйдин, в прошлом известный летчик, а ныне правительственный консультант по вопросам космонавтики, непосредственный участник всех американских программ по освоению космоса и к тому же журналист, превосходно, «из первых рук», знает суть материала.

Главный герой романа, майор Ричард Пруэтт, прошел ту же школу, которую проходят все американские космонавты. С этой точки зрения его судьба весьма типична. Однако Кэйдин умышленно показал его в трагических обстоятельствах, стремясь полнее выявить и показать неосведомленному читателю характер нашей профессии.

Неоднократно говорилось о необходимости более тесного сотрудничества советских и американских ученых и специалистов в области мирного освоения космоса. Роман Мартина Кэйдина «В плену орбиты» в известной мере вносит свою лепту в это очень важное, благородное дело. Вспомним, как на помощь Пруэтту, которого подвела техника, спешит советский космонавт Андрей Яковлев. Такая ситуация не исключена. Советские люди не раз приходили на выручку зарубежным летчикам и морякам, спасали экипажи и пассажиров самолетов и морских судов.

Надо признать, что автор романа стремится быть объективным в оценке достижений советской космонавтики и проявляет дружелюбие и уважение к советским космонавтам. Однако следует сразу же оговориться, что представления автора о советской космонавтике и о людях, занимающихся исследованием Вселенной в Советском Союзе, весьма поверхностны. Этим объясняются неточности в описаниях советских космических полетов.

И тем не менее все, кто интересуется космонавтикой, несомненно, с интересом прочтут роман Кэйдина «В плену орбиты».

Герман Титов,

Герой Советского Союза,

летчик — космонавт СССР

ГЛАВА I

Он старался не думать, прогнать все мысли. Очнувшись от глубокого сна, он боролся с пробуждающимся сознанием, загоняя себя обратно в покой забытья.

Он лежал совершенно неподвижно, не открывая глаз.

Но сознание настойчиво срывало все его попытки снова погрузиться в забвение. А он не сдавался.

Сквозь дремотное оцепенение проступали мысли — туманные, путаные. Долго он не мог сообразить, припомнить, где находится. Как он оказался в этой невообразимо мягкой, удобной постели? Постепенно он позволил мыслям просочиться сквозь полузабытье, и они стали всплывать, побежали вверх, словно пузырьки воздуха в аквариуме. Он разрешил своим ощущениям одному за другим пробиться сквозь туман к бодрствованию, но все упрямился и не открывал глаз.

Постель была так удобна, что вовсе не ощущалась.

Он удивился этому и стал напрягать слух, пытаясь уловить хоть какой-нибудь звук. Да, звуки есть. Медленно — медленно они начали проникать в его сознание.

На мгновение ему показалось, будто он находится на борту корабля — корабля, который плывет в открытом море, легко скользя по безмятежной глади. Звуки… он слышал приглушенный гул. Знакомый фон. Пока ты занят мыслями, он незаметен. Но стоит прислушаться, и он явственно доходит до сознания. Просочились и другие звуки — каких — то работающих механизмов. Вибрация — правда, она была так слаба, что скорее ощущалась, чем слышалась. Он постарался сосредоточиться, сорвать с мыслей липкую паутину сна.

Вот уже гул распался на составные элементы. Человек различил монотонный сипловатый свист, сливающийся с методичным, но едва слышным пощелкиванием. Нечто подобное можно услышать в море, на борту корабля, и в то же время это были другие, ни на что не похожие звуки.

И никаких подрагиваний, никакого движения, даже намека на него. В движении всякое судно чем-нибудь да проявляет себя, имеет свой характерный рабочий ритм. Значит, это не морское судно.

Теперь он уже различал все больше звуков: тихо шипел воздух, словно легкий ветерок веял где-то возле самого лица, не касаясь его.