В плену у полуночи

Брок словно прожигал ее взглядом. — Все дело в твоем контроле, Дженна. Ты просто не можешь допустить и мысли, чтобы потерять его, не так ли?

— Ты понятия не имеешь, о чем говоришь.

— Нет? Могу поспорить, что ты была такой с самого детства.

Пока он говорил, она отвернулась, решительно настроившись не поддаваться на его провокации. Она взяла несколько книг в охапку и понесла к встроенной полке. — Могу поспорить, что ты была такой всю свою жизнь. Все должно быть только на твоих условиях, верно? Никогда не позволяй кому-то брать бразды правления, несмотря ни на что. Ты не сдвинешься ни на дюйм, пока твоя милая, упрямая задница не будет твердо сидеть на водительском сидении.

Насколько сильно бы она не хотела это отрицать, он был близок к правде.

Она вспомнила свои детские годы, все дворовые драки и смелые трюки, в которых она участвовала только чтобы доказать, что ничего не боится. Ее годы в полиции были практически тем же самым, только кулаки сменились пулями, а она пыталась показать всем, что была на ровне с мужчинами.

Даже лучше.

Замужество и материнство стали еще одним препятствием, которое требовало преодоления. И эта область была единственной, в которой она потерпела неудачу. Замерев перед полками, отодвигая словесную перепалку с Броком на задний план и закрыв глаза, Дженна вспомнила свою ссору с Митчем прямо перед несчастным случаем. Он тоже обвинял ее в упрямости. Он был прав, но она не понимала этого ровно до того момента, как очнулась в больнице спустя несколько недель, без семьи. Но то было другое. Брок не был ее мужем. Если у них было несколько приятных моментов вместе, и несмотря на их влечение друг к другу, которое вспыхивало, как только они оказывались рядом, это не давало ему право оспаривать ее решения.

— Хочешь знать, что я думаю? — Спросила она, в каждом ее движении читалось раздражение, пока она раскладывала книги на свои места. — Я думаю, что это у тебя проблемы. Ты не знаешь, что делать с женщиной, которая не нуждается в твоей опеке. С настоящей женщиной, которая может прекрасно существовать сама по себе и не позволять тебе быть ответственным за ее страдания. Ты скорее будешь винить себя за то, что не соответствуешь какой-то воображаемой планке, которую ты себе установил, какой-то недостижимой мере чести и достоинства. Если ты хочешь поговорить о проблемах, начни с себя.

Он так резко затих, что Дженна подумала, что он вышел из комнаты. Но когда она обернулась, то увидела, что он стоит рядом с диваном и держит в руках фотографию, которую она обнаружила среди страниц в одной из его книг. Он уставился на изображение милой девушки с черными волосами и большими миндалевидными глазами. Его зубы были крепко стиснуты, а на лице играли желваки.

— Да, возможно, ты права насчет меня, Дженна, — сказал он наконец, выпуская из рук фотографию. Когда он взглянул на Дженну, выражение его лица было уверенным и решительным, как у непревзойденного бойца. — Ничего из этого не отменяет тот факт, что я несу за тебя ответственность. Лукан дал мне задание защищать тебя, пока ты находишься на попечении Ордена…

— На попечении?! — перебила она, но он продолжил:

— …и это значит, что нравится тебе или нет, одобряешь ты или нет, но я могу вставить свое слово по поводу того, что ты делаешь и с кем выходишь на контакт.

Дженна оскалилась. — Черта с два ты можешь.

Брок направился к ней. Ему потребовалось всего лишь три длинных шага, прежде чем оказаться прямо перед ней. С его близостью в комнате словно не осталось воздуха. В его глазах зародилось мерцающее пламя. Его свирепый взгляд, вероятно, должен был ее напугать, но она была слишком разгорячена и слишком хорошо осознавала как ее к нему тянуло, даже если от гнева она задрала подбородок. Дженна впилась в него взглядом, пытаясь набраться смелости, чтобы выгнать его грубыми словами или вызывающим поведением, но потерпела неудачу.

Все, что она смогла сделать, это затаить дыхание, которое внезапно сбилось. Брок нежно провел пальцами по ее щеке. Большим пальцем он легонько поглаживал ее губы, а взгляд черных глаз словно прожигал ее насквозь.

Затем он взял ее лицо в ладони и притянул для обжигающего, слишком быстрого поцелуя.

Когда он ее отпустил, пламя в его глазах стало цвета яркого, тлеющего янтаря. Его прижатая к ней грудь была твердой и теплой, а его возбужденное достоинство упиралось ей в бедро. Дженна отшатнулась и в ее венах вспыхнуло пламя желания.

— Можешь спорить со мной по этому поводу сколько хочешь, Дженна. Мне плевать.

Несмотря на то, что его слова относились только к делу, его низкий голос прошел через нее словно надвигающийся шторм. — Я обязан тебя защищать и обеспечивать твою безопасность. Так что запомни: если ты покидаешь бункер, то только со мной.

ГЛАВА 18