В плену у повелителя. Путь не ангела

Теплый ветерок ласкал кожу, а слезы холодили щеку. Он родной, мой отец. Родители — самое дорогое, что есть в жизни. Какое же счастье вновь увидеть самого любимого человека в своей жизни. Семья у нас всегда была крепкая, до его смерти. Ребенком мне всегда так казалось. Теперь я понимала, что имел ввиду Карвестр, говоря о моем отце.

— Ты так выросла, — ласково гладил меня по голове.

— Я демон, — прошептала, прижимаясь поближе. Только бы не отпустил. Еще немного тепла, пожалуйста. Стыдно признаваться, но надо. Сейчас я с этим ничего не могу сделать.

— Это исправимо. Ты же не до конца им стала.

А хочу ли я? Там внизу остался Тэйм. И сделка с королем черной ночи, при мысли о котором, тепло пронеслось по телу, а сердце забилось чаще. Да, зацепил он меня знатно.

— В твоей душе остался свет. Не зря же ты его берегла.

— Но как?

— Прощение существует для всех. Пойдем, — он взял меня за руку.

Глава 25. Не зли суккубу

Дом оказался огромным, словно монастырь. В принципе, ангелы в нем и жили как монахи. У каждого своя комната — убранство военное: стол, стул, кровать и шкаф. А в шкафу хранилось несколько роб и кожаные тапочки. И все в одном цвете — коричневом. Хотя некоторые ангелы ходили в темно-синих робах.

Были еще ангелы-воины. Они носили доспехи, вызывавшиеся, как и мои.

Дни на Небесах тянулись бесконечно долго. Голова звенела и трещала, когда отец покидал их. Радовало, что он уходил ненадолго. Я запиралась в выделенной мне комнате и переживала острые тики в голове. Даже стенку молотила, но она тут же восстанавливалась.

С отцом я разговаривала с огромным удовольствием. Будто за все утраченные годы. Правда, о вопросе, когда я смогу вернуться вниз, он умалчивал. О тиаматах тоже ничего не говорил, лишь сказал, что договорились с королем черной ночи, что люди уйдут из Стормсвилля. Хотя бы часть. А мне посоветовал не связываться с ними.

Поздно. Уже связана. Но промолчала на этот счет.

Люди, ушедшие из Стормсвилля, расселились по деревням, расположенным в соседнем районе. Столица выслала армию. И тут мне повезло, что я оказалась на Небесах, а не там на земле. Но меня больше волновало, что случилось с Дармстругом и монашкой. Но это мне никто бы и не сказал.

Одежду мою заменили на робу, но даже в ней моя фигура выделялась, и многие ангелы-мужчины заглядывались на меня. Женщины со мной не разговаривали, да и мне было неинтересно. Но одна из ангельш, приставленная ко мне, рыжеволосая Анна, пыталась подружиться. И я была не против. Как-то ведь надо будет вернуться вниз. Или соблазнять мужчин, или договориться с женским составом ангельского братства.

Я чувствовала, что папа не хочет меня отпускать, но что он задумал — неизвестно. Хотелось верить, что мне будет не больно. Вернуться к тому, какой я была до сделки, невозможно. А если меня вновь заставят молиться ежедневно, то сама спрыгну с Небес. Страшней всего будет тогда, когда проснется голод. Ангелы вряд ли занимаются сексом, а значит, придется кого-то соблазнять. А этого делать не хотелось. Сердце упорно подсказывало, что ему хочется только одного мужчину, которому нужна энергия, а я могу ее подарить. А вот будь я человеком, то не нужна была бы ему.

Мы ни разу не разговаривали на тему, как я стала полудемоном. Но понимала, что ему хочется узнать. Зато о человеческой сущности и возврату к ней разговор заходил. И я призналась, что хотела бы лишиться демонской части. По крайней мере, на Небесах такое желание казалось правильным. Больше не будет ненасытного голода, пропадет внешность, привлекающая взгляды, сила пропадет. В общем, стану обычным человеком без изюминки и без целительной силы.

Хочу ли я становиться человеком? Прощение получать? А ради чего? Ради того, что после смерти я буду жить так же, как и при жизни? В монашеской келье. Хотя кто мне сказал, что я стану ангелом? Это отец заслужил своими деяниями.

На третий день я проснулась от того, что почувствовала острую тоску, злость и ярость. Меня скручивало изнутри и не сиделось на месте. Хотелось залезть на стенку, разорвать все робы, что лежали в шкафу. Слезы собирались в глазах, но я не позволяла им излиться, и они щекотали переносицу. От нахлынувших эмоций хотелось выть.

Я сидела на кровати. Пальцами сжимала край простыни так, что побелели костяшки. Не могла унять дрожь внутри. Все не то. Я должна уйти отсюда, и чем быстрее, тем лучше. Ибо это чувство настолько сильно, что продлись оно дольше — и Небеса затрещат.

— Эй, ты как? — позвала меня Анна, когда я гипнотизировала угол комнаты в попытке унять дрожь, чуть ли не выкручивавшую внутренности.

— Все в порядке, — кивнула ей.

— Пойдем на ужин, — ласково улыбнулась она, махнув рыжей гривой волос. Миловидная девушка с большими зелеными в голубую крапинку глазами. Рожденная ангелом, не знавшая людского мира.

Я кивнула и пошла за ней.