В плену у травмы. Как подружиться со своим тяжелым прошлым и обрести счастливую жизнь

Как не брать на себя эмоции других людей?

Какая-то юная часть вас говорит: «Мне нужно отвечать за эмоции этого человека, мне нужно держать это под контролем – чтобы выжить, чтобы чувствовать себя в безопасности, чтобы меня не отвергали».

И это ее реальный опыт, ведь когда-то вам пришлось научиться этой копинг-стратегии, ведь когда-то вы узнали, что эта ответственность принадлежит вам (и это было ложное знание).

Вы отвечаете этой юной части себя из взрослой позиции, беря ее под свое крыло: «Мне больше не нужно отвечать за то, что мне не принадлежит. Я в безопасности – даже тогда, когда человек рядом со мной испытывает сильные эмоции. Я в безопасности, и ты вместе со мной. Я могу тебя защитить».

Комитет по перевоспитанию

В книге Пита Уокера «Комплексное ПТСР: руководство по восстановлению от комплексной травмы» я нашла прекрасное выражение – «комитет по перевоспитанию». Он включает в него всех тех людей, которые когда-либо оказывали ему «родительскую» поддержку. Я расширила это понятие для себя и включила в него не только людей, но и нашего пса Браво.

С его появлением в нашей с мужем жизни я открыла для себя несколько вещей:

1. Сколько во мне живет ярости.

2. Как же мне не хватало безопасных прикосновений.

3. И еще два открытия, связанных с моим мужем: что ему трудно переносить то, на что он не может повлиять (я говорю об уровне возбуждения Браво), и что он невероятно дисциплинирован в заботе о других.

Начну с первого пункта: первый месяц, когда Браво жил у нас и был совсем крохотным щеночком, мягким комочком, сладкой плюшкой, ему нельзя было гулять. Он появился в нашем доме, когда ему исполнилось всего два месяца, и до постановки прививок, позволяющих ему контакты с другими собаками, оставалось несколько недель.

Мы приучали его к пеленкам, и это было оглушительно тяжело для меня. Несмотря на то, что Браво – очень, очень, очень аккуратный в этом отношении пес, который максимально быстро освоил пеленки, иногда он промазывал, и я совершенно неожиданно для себя начинала злиться. Это была даже не злость, а ярость. В прошлом я снимала квартиру с друзьями, у которых тоже появился щенок, и я проводила с ним достаточно много времени наедине – но ничего подобного я не чувствовала.

Меня ужаснула моя реакция. Думаю, это был вопиюще сильный эмоциональный регресс, связанный с новыми обстоятельствами ответственности за живое существо и с переосмыслением для себя понятия «свобода», которое приходит в нашу жизнь вместе с этой самой ответственностью.

Я рада, что обратила внимание на эту ярость, и спустя месяц она прошла. Исчезла без следа! Это была эмоция, которая неудержимо кипела во мне и хотела прорваться наружу. Несколько раз я повысила голос на своего щенка – я этим не горжусь, но стремлюсь проявлять с вами максимальную уязвимость и хочу рассказать и об этом тоже. Но также я хочу рассказать о том, что сопереживание и ласковый диалог с самим собой помогают себя утихомирить.

У моего мужа тоже возникли интересные реакции, пришедшие с взрослением Браво. Сколько бы мы ни занимались с кинологами и даже с зоопсихологами, их вердикт оставался неизменным – у Браво гиперподвижная психика, и ему сложно регулировать свои реакции. Это оказалось экстремальным проявлением в общем-то нормальных особенностей его породы (он австралийская овчарка, и эти собаки весьма энергичны).

Возможно, – даже наверняка – с нашей стороны была допущена масса ошибок в его воспитании, хотя с самого его детства мы консультировались и занимались с профессионалами. Как бы то ни было, он тот, кто он есть, – сладкий пес, уровень возбуждения которого временами доходит до критического предела. И если я выдерживаю это достаточно устойчиво, моему мужу потребовалось достаточно много времени для того, чтобы регулировать самого себя в такие моменты.

Это были пункты, связанные со сложностями в роли хозяев собаки, а теперь перейдем к огромному количеству плюсов, которые их перевешивают. Немного теории, красочно иллюстрирующей мои ощущения в отношении Браво.