В плену у времени

Капитан предложил мистеру Пэйну воспользоваться его каютой, и двое джентльменов исчезли внизу. И их не было видно до тех пор, пока пакетбот не вошел в Кале.

Наши путешественники, наоборот, пожелали остаться на палубе. Ветер дул в сторону Франции. Над головами вздымались гигантские паруса. Солнце светило на высокие белые утесы, искрилась поверхность Английского пролива, и чистый морской воздух, казалось, наполнял сердца надеждой.

К полудню все устали и замерзли и уже больше времени проводили, сидя на деревянных лавках, поставленных для пассажиров, а меньше смотрели на море. Кэйт мобильником Миган тайком сфотографировала Джошуа, затенившего глаза рукой и глядящего в сторону Франции. Он красиво смотрелся на фоне моря и корабельных парусов. Потом она прильнула к Ханне, чтобы согреться, и поплотнее завернулась в шаль. Она продумывала свой разговор с Джошуа и все повторяла про себя нужные слова. Чем больше она думала о том, как он их обманывает, тем больше злилась — и удивлялась. Зачем он так поступил? Разве он не хочет вернуться домой? Но как раз тогда, когда она набралась смелости, чтобы встать, она увидела, что к Джошуа подошел мистер Скокк. Мистер Скокк похлопал Джошуа по плечу, они тут же погрузились в разговор, и, судя по выражению лиц, лучше было их не перебивать.

— Я хотел бы узнать о жизни моего сына в этом веке, — сказал мистер Скокк. — Если бы вы пожелали…

Мистер Скокк напряженно смотрел в лицо Питеру. Для Питера это было неожиданностью. Несколько минут он не мог произнести ни слова. Мистер Скокк терпеливо ждал, пока Джошуа собирался с мыслями. «С чего же начать? — думал Питер. — Ох, как трудно. Слишком трудно».

Глубоко вздохнув, он начал рассказывать отцу о своей жизни с Гидеоном в Хоторн-Коттедже. Те по большей части счастливые годы казались такими далекими, что Питеру представлялось, будто он говорит о ком-то другом. Он старательно вспоминал только о хорошем.

Тогда он был подростком в Дербишире, скакал на лошади, охотился, учился вместе с Сидни в Бэслоу-Холле. Добрая миссис Бинг… Преподобный Ледбьюри… Неделя, проведенная в Лондоне с сэром Ричардом Пикардом. Еще занятия танцами с девочками Бингов и изучение хороших манер поведения в обществе. Но самыми яркими были воспоминания о длинных летних днях, проведенных в странствиях по крутым холмам и долинам округи вместе с Гидеоном Сеймуром. Питер описывал, как Гидеон научил его освежевать зайца, выследить оленя и защищаться от разбойника в темном лесу, как давал советы по поводу любви, чести и учил верить в себя. Питер не рассказывал о трудных временах, когда он плакал по ночам, потому что никак не мог вспомнить лица мамы и отца и потому что в этом чужом веке чувствовал себя изгнанником. Он не упоминал о том, как в это время Гидеон снова и снова доказывал ему свою дружбу, оставаясь невозмутимым, даже когда Питер кричал и прогонял его прочь, потому что хотел видеть своего папу, а не Гидеона. И дружба эта была бесценной, ведь Гидеон сам хорошо знал, что такое печаль, раскаяние и отчаяние. Он всегда был терпелив с Питером, всегда дожидался, когда его юный друг успокоится. Но разве расскажешь отцу всю правду? К чему это приведет?

Питер, тщательно выбирая слова, внимательно следил за реакцией отца. Мистер Скокк пытался представить себе, как жил его сын без родителей, как он учился столь многому новому и при этом отвыкал от всего, что было привычно в двадцать первом веке. Питер видел, что его рассказ временами причиняет отцу боль и лишь изредка радует.

Питер замолчал. Мистер Скокк сжал его руку.

— Как я могу отблагодарить вас, Джошуа? И до какой же степени я обязан Гидеону! Надеюсь, я все-таки встречусь с ним. Если нам повезет и я найду сына и если нам удастся вернуться домой, клянусь, я буду проводить с ним так же много времени, как ваш брат. Детство — короткая пора, и упущенное время не вернуть. Я не повторю своей ошибки.

Мистер Скокк отошел и стоял в одиночестве, задумчиво глядя на море. К Питеру тут же подошла Ханна, тем самым нарушив планы Кэйт — она сидела на лавке, выжидая удобный момент.

— Простите, сэр, — прошептала Ханна, — но я редко видела, чтобы двум джентльменам было так хорошо в обществе друг друга, как было вам и мистеру Скокку. Если вы не скажете ему, что вы его сын, то разобьете мое сердце. Пожалуйста, сэр, умоляю вас передумать.

Питеру и так было несладко, а услышав просьбу Ханны, он вышел из себя, свирепо глянул на нее и прошипел:

— Буду тебе очень благодарен, если ты оставишь свои советы при себе, Ханна! Ты дала слово помогать мне, и надеюсь, ты его сдержишь.

— Да, сэр, — кротко ответила Ханна, — как скажете. — И она грустно пошла прочь.

Увидев, что Джошуа наконец остался один, Кэйт поднялась с лавки. Теперь или никогда, сказала она себе.

Питер смотрел на утесы, которые в этом месте казались еще больше. Он сначала не заметил Кэйт. Она тронула его за плечо. Питер обернулся. Кэйт глубоко вздохнула и заговорила:

— Джошуа, думаю, вы нам лжете. Полагаю, вы и есть Питер Скокк.